– Кажется, ничего, – не стал осмеивать верного холуя Ельцин. – Консерваторы всё ещё надеются на то, что Горбачев возглавит их заговор – и «восстановит конституционный порядок». Иначе говоря: сметёт Ельцина и его команду, после чего примется наводить порядок в союзных республиках. По счастью для нас, у этой затеи – много недостатков. И главный из них – отсутствие вождя, который мог бы спокойно приставить дуло пистолета к виску Ельцина – и так же спокойно нажать на спусковой крючок.

После этих «анестезирующих заявлений» руководителя соратники дружно выдохнули – и не исключено, что не только ротовыми отверстиями.

– Все эти люди абсолютно неспособны на поступок. Все они, как огня, боятся проявить инициативу. Ни один из них не готов взять ответственность на себя. А всё потому, что все они – исполнители. Такими их сформировала номенклатура – и лишь такими они и нужны Горбачёву. Но это не значит, что мы теперь можем дожидаться их выступления, «лёжа на печи». Всякое может случиться. Вон, незаряженное ружьё – и то раз в году стреляет.

«Народ», впавший было в благодушие, вновь подтянулся.

По достоинству оценив понятливость команды – кривой щекой и парой хмыков – Ельцин, наконец, опустил чресла на стул.

– Кобец, что, там, у тебя?

Единственный из присутствующих человек в форме проворно вскочил на ноги. Ельцин поморщился – и махнул рукой.

– Сиди – не в строю!

Генерал вернулся на место, и звучно щёлкнул папкой.

– Своими словами! – ещё раз поморщился Ельцин. – Не надо мне этих демонстраций готовности! Сам ведь понимаешь: обманывать меня – себе дороже. И не потому, что я взыщу: потому что с нас обоих взыщут… У одной стенки…

Кобец вздрогнул – и старательно прочистил горло.

– Борис Николаевич, информация проверена и перепроверена. Мы, так сказать, «подключились» – а потом всё это перепроверили, как сейчас принято говорить, «из независимых источников». Иначе говоря: непосредственно из войск.

– Хорошо, – кивнул головой Ельцин. – Но – ближе к делу.

– Слушаюсь, Борис Николаевич. Итак, мы располагаем точными данными о силах противника… то есть… ну…

– Противника, противника! – «утвердил» Ельцин. – Дальше!

– Мы знаем, какие именно части ГКЧП планирует задействовать после объявления о введении чрезвычайного положения.

– В Москве? – приподнял бровь Ельцин.

– Не только: в Ленинграде, в Европейской части России вплоть до Урала, в Закавказье, на Украине, в Белоруссии, в Молдавии и Прибалтике.

– Широко размахнулись! – удивлённо покачал головой Руцкой.

Не поворачивая головы, Ельцин покосил в него одним глазом.

– А ты думал! Нет, брат: имей они своего «Наполеона» – не сносить бы нам голов! Сил у них для этого – предостаточно.

– Именно так, Борис Николаевич, – раболепно отработал головой Кобец. – Но при этом они преувеличивают насчёт решающего влияния даже на избранные части.

– Вот как?!

Удивление Ельцина было приятным.

– Поясни!

– Слушаюсь, Борис Николаевич. Например – Таманская дивизия. По расчётам ГКЧП, она – «ихняя». А фактически – наша: мы сейчас активно разрабатываем командный состав до командиров взводов включительно. Даже, если ГКЧП удастся их сдвинуть с места, в бой они не пойдут. То же самое – и с Кантемировской дивизией, и с Рязанской, и с Тульской.

– Ну, за Тульскую мне поручился Грачёв, – с довольным видом вклинился Ельцин. – А его слову я верю.

– И правильно делаете, Борис Николаевич. В итоге, у ГКЧП останется только спецназ и дивизия КГБ. Всего…

– Сколько?

– Тысяч пятнадцать, Борис Николаевич.

– И что у нас тут… в смысле – там? – красочно выгнул бровь Ельцин.

Взгляд Кобеца неожиданно вильнул в сторону.