Наибольший интерес представлял Грачёв. Даже не в плане информации: он сам. Этот генерал-лейтенант – простоватый, без семи пядей, почти герой анекдотов «про армию» – недавно сменил «насквозь красного» генерал-полковника Ачалова в должности командующего ВДВ. В свете необходимости быстрого реагирования на вызовы консерваторов эта должность приобретала не просто ключевое: бесценное значение.

На Грачёва внимание Ельцина обратил Кобец, одним из первых в руководстве МО «принявший демократическую веру». Именно он посоветовал Борису Николаевичу «приласкать» этого «перспективного хлопца». Внимая совету, в конце июля Ельцин «посетил с дружественным визитом» придворную Тульскую дивизию ВДВ. «В прогулке по хозяйству» сопровождал его лично командующий ВДВ Грачёв: так полагалось этикетом. За столом, во время обеда «в честь высокого гостя», хорошо уже «нагостившийся» Ельцин без обиняков спросил Грачёва, за кого тот: «за белых – али за красных?».

Командующий ВДВ не ожидал лобового вопроса – и начал что-то блеять насчёт верности долгу, уставу и Конституции. Но с Борисом Николаевичем такие номера не проходили – особенно на подпитии – и он без всякого этикета развернул генерала лицом к вопросу: «за белых – али за красных»? После этого командующему ВДВ не оставалось ничего другого, как заверить российского президента в том, что он всю жизнь мечтал посвятить служению делу демократии и «лично товарища» – правда, теперь уже всё больше господина – Бориса Николаевича Ельцина.

После этого генерал был «поставлен на довольствие» и «зачислен в штат» как «наш человек в Гаване» и «свой среди чужих – чужой среди своих». Второе было много ближе к истине: Грачёв неожиданно оказался своим среди людей, чужих ему по духу, воспитанию и целям. А, вот, среди своих, армейских, он оказался «засланным казачком». Будучи «завербованным» – никакой идейностью в данном случае и не пахло – он честно информировал Ельцина обо всех телодвижениях руководства МО. Правда, на всякий случай, хитроумудрый Паша не забывал и маршала Язова сотоварищи: как оно ещё всё обернётся?!..

– Все – в приёмной, Борис Николаевич! – просунул голову в дверь Коржаков. – Заводить?

– Давай!

Ельцин «выбрался из себя» – и пошёл взглядом на распахнутые двери, в которых уже появилась «демократическая гвардия»: Кобец, Руцкой, Хасбулатов, Полторанин, Бурбулис. Замыкал процессию Коржаков, чем вызвал явное неудовольствие Председателя Верховного Совета РСФСР: всего лишь охранник посягал на место не по чину. Не Боярская Дума – но всё-таки! Но, поскольку Ельцин не изгнал нарушителя обратно в приёмную, косым молчаливым взглядом «спикер» и ограничился.

– Прошу садиться! – буркнул Ельцин, но сам встал. Дождавшись, пока не перестал елозить стулом последний из облечённых доверием – Коржаков – Борис Николаевич художественно поджал губы.

– Мне только что звонил Горбачёв.

«Высокое собрание» тут же уменьшилось в размерах: все ждали развития событий со дня на день – и при этом никто не был уверен в том, что они будут развиваться по планам «демократии». Разумеется, очередной выброс политического малодушия не ускользнул от внимания Бориса Николаевича – и он отреагировал адекватной ухмылкой.

– Во исполнение наших договорённостей «Михал Сергеич» доложил мне о том, что «профилактическую работу» среди членов так называемого «ГКЧП» он провёл. Горбачёв заверил меня в том, что события развиваются в верном направлении – и под его строгим контролем.

– Ничего серьёзного, Борис Николаевич? – первым дрогнул голосом Бурбулис – не самый мужественный человек в окружении российского президента.