– А Кремль? – моментально вскинулся Горбачёв. Вскинулся не один: вместе с тревогой в голосе и взгляде.
– Кремль?!
Ельцин ухмыльнулся – и простецки поскрёб здоровенной пятернёй плохо выбритую щеку.
– Кремль поделим, Михаил Сергеевич! Надвое! Пополам!
Ухмылка тут же уступила место тяжёлому властному взгляду, неприятному для стороннего глаза от избытка вельможной брезгливости.
– А пока тебе предстоит отработать товарищей, и «подвигнуть их на дело»…
…Соблюдая условия вчерашнего «пакта о ненападении друг на друга и нападении на других», сразу же «по отражению нападок ГКЧП» Михаил Сергеевич поднял трубку одного из аппаратов правительственной связи.
– Борис Николаевич?.. Рандеву состоялось… Да, всё – как договаривались…
Глава четвёртая
…Ельцин положил трубку и нажал кнопку вызова секретаря. Спустя несколько секунд на пороге образовалась фигура начальника охраны Коржакова.
– А где… этот… ну, как, там, его? – с недовольным видом защёлкал пальцами Борис Николаевич.
– Бурбулис попросил его заскочить за бумагами для Вас.
– Бурбулис? Сам занесёт! Вместе с собой!
С невероятной для своей комплекции энергичностью Ельцин развернулся к батарее телефонных аппаратов.
– Гена? Какого хрена ты отрываешь от дел моего секретаря?!.. Знаю! Так, вот: бери их – и вместе с ними ко мне! Чтобы одна нога – там, а другая – здесь!
Ельцин бросил трубку на рычаги – и «вернулся» к Коржакову.
– Саша, пока они там ползут – дозвонись до Кобца…
– Кобеца, Борис Николаевич.
– Один хрен!.. Так, вот: дозвонись до него – и пусть он немедленно дует сюда! Обеспечь также явку Полторанина, Хасбулатова и Руцкого! Всё!
– Будет сделано, Борис Николаевич!
Коржаков бросился исполнять поведение хозяина – а тот погрузился в мысли. Глубоко погружаться не пришлось: мыслей были немного, и все они «залегали вблизи поверхности». Но характер залегания не влиял на их значимость: мысли были о «текущем моменте». Моменту нельзя было позволить «утечь», а для этого требовалась решительность и действия на упреждение.
По счастью, думалось не на пустом месте: дело информации было поставлено, как «на хорошую ногу», так и на поток. В итоге – а заодно и в процессе – Борис Николаевич знал всё то, что знал и «Михал Сергеич», и даже больше. Начало этому доброму делу было положено ещё в июне, когда шеф КГБ Крючков передал ему информацию «top secret», только что полученную людьми Баршина, начальника ПГУ.
Согласно ней, в окружении Буша сочли роль Горбачёва исчерпанной, а «безальтернативной альтернативой» ему отныне стал Ельцин. Якобы «Америке жаль было терять Горбачёва: он податлив и предсказуем – но в политике нет места эмоциям». С того времени Ельцин получал те же материалы, что и Горбачёв, в том числе, и «оперативку» Первого Главного управления КГБ.
Крючков оказался весьма полезным «слугой двух господ». Не отказываясь от службы первоначальному хозяину – Горбачёву – он предложил свои услуги и его противнику. Сам предложил. Случилось это ещё в марте, на следующий день после заседания Совета Обороны, на котором был создан пресловутый ГКЧП. Крючков мгновенно распознал всю опасность этого начинания консерваторов как для Горбачёва, так и для Ельцина – и тут же напросился на рандеву с Борисом Николаевичем.
Ельцин принял обоих: и Крючкова, и его услуги. Да и почему было не принять: информация шла не просто добротная – первостатейной важности, да ещё из первых рук! Сейчас в дело годился любой «фрайерок» – а Крючков был много выше по статусу. Тем более что сам генерал не просил ни о каком вознаграждении: «радел за Отечество». То есть, всего лишь «столбил участок». На будущее. Всего лишь намекал на то, чтобы не забыли потом, и не обошли своими милостями. Намёки освобождали Бориса Николаевича от конкретных гарантий – зато давали возможность «неназойливо попросить истинного патриота радеть за Отечество и впредь». «В переводе с русского на русский»: своевременно информировать российского лидера обо всех телодвижениях ГКЧП… и самого Горбачёва.