А за дверью уже была глубокая ночная тишина.

– Ну, спасибо вам, приютили, накормили. – Он встал и подошел к двери. – Только повторите все-таки, как мне до Петровок добраться. А то что-то я не понял: два раза на юг, один раз на север?

– Наоборот, – сказал Алешка. И стал подробно объяснять дорогу.

Если бы мне так объясняли, то я уже сто раз бы заблудился. Особенно меня насторожило, что Алешка настойчиво советовал ему идти через мост, мол, так намного короче. Но я промолчал – знал по опыту, что наш Алешка просто так никогда не врет: либо с целью, либо с пользой.

Наконец, незнакомец встал, направился к двери. Выглянул наружу и осторожно вышел.

– Ты зачем его на мост направил? – зашипел я на Алешку. – Он и так дорогу не найдет!

Дело в том, что моста через речку Еленку давно уже не было – его снесло прошлой весной ледоходом.

Алешка не поторопился с ответом, долго смотрел на меня, потом как-то увесисто и с сожалением сказал:

– Как ты живешь, Дим? Ты ничего вокруг себя не видишь.

Я даже машинально оглянулся.

– Ведь он все врет, Дим. А ты и не заметил.

Нет, кое-что я заметил. Про свою рыбалку и про разноцветную уху он наврал здорово. Для такой многоэтажной ухи надо наловить рыбы со всего света, из разных рек и озер и даже из морей и океанов. Но это вранье простительное. Каждый рыбак невольно возводит свой улов в какую-нибудь степень.

– Дим, он сказал, что у него в Петровках полно родни. А в Петровках живет только одинокий дедушка. Без всяких подводных лодок. Но главное вранье – что он поранил руку. Ты знаешь, почему он держал ее все время в кармане?

Я промолчал. Хотя мог бы сказать, что у него там пистолет.

Алешка тоже помолчал, а потом ляпнул:

– Я, Дим, не то что ты. Я кое-что все-таки углядел. Знаешь, что у него с рукой?

– Закрытый перелом? Золото, брильянты?

– У него на правой руке наручники!

Опа! Вот это очень плохо. Это вам не уха из десяти сортов разных рыб. Это очень подозрительно. Разные плохие мысли возникают.

– Лех, давай Степанычу позвоним.

Степаныч – это участковый нашей округи, очень хороший человек.

– Ага, – сказал Алешка. – Он здорово обрадуется, когда ему ночью позвонят братья Оболенские.

– А чего делать?

– Давай поспим до утра. Все равно этот рыбак будет всю ночь бродить.

– А если он обратно припрется?

– А мы замок на дверь повесим снаружи. Потопчется и опять мост пойдет искать.

Мы так и сделали. Я запер дверь снаружи – замок у нас большой, висячий, его издалека видно – и забрался через чердак в комнату.

Мы задули свечу и улеглись на свои надувные матрасы. И долго молчали, раздумывая. А потом Алешка сонно пробормотал:

– Не забыть бы завтра ухи от песка отряхнуть.

Про «ухи» мы, конечно, забыли. Да к тому же и заспались. Проснулись от тревожных голосов наших родителей за дверью.

– И куда они умелись? – говорила мама.

– Где-нибудь в гостях, – отвечал папа. – Завтракают. После обеда явятся.

– Когда придут, я им уши надеру, – пообещала мама.

– Очень кстати, – сказал Алешка, – они у меня все в песке.

– Отец, – сказала мама, – мне Алешкин голос послышался. Где-то вдали.

– Мне тоже, – сказал папа неуверенно. – Мать, они, наверное, в большом доме, решили там заночевать. Для разнообразия.

– Ты какое ухо выбираешь? – спросила мама. – Для разнообразия. – И сказала громко: – А ну-ка живо на двор!

Я отворил окно и отдал папе ключ. А Лешка жалобно проговорил:

– Нас кто-то запер. Какой-то нехороший человек. Ночной такой. Кажется, с подводной лодки.

Родители нас отперли, вошли, поставили на пол сумки с продуктами и спросили:

– Ну, показывайте. Где она?

– Кто? – спросили мы.

– Подводная лодка.