Скрип и «ой-ой-ой», которые я издаю, явно пугают преподавателя не на шутку, потому что он тут же подрывается и оказывается рядом.

— Кира, где болит? — спрашивает, придвигаясь ближе.

Обоняние окутывает ароматом его приятного парфюма. И снова ненужные воспоминания проникают в голову. Когда-нибудь смогу об этом забыть?

— Судорога такая сильная, — буквально пищу я, разминая ногу.

Без какой-либо заминки Матвеев начинает делать тожесамое. Кладёт две ладони на моё бедро и разминает его своей сильной хваткой.

Едва боль отступает, ощущаю, что по телу проходит что-то другое.

Жар. Такой сильный, что, кажется, даже когда я умирала дома с температурой под сорок, было не так горячо.

И сгораю от всего. И от двусмысленности ситуации, и от невероятно дурманящей близости.

Что же, Максимова, пора признать, что тогда в клубе произошёл чистейший химический взрыв. Тебя определённо тянет к этому мужчине, и глупо отрицать очевидное.

— Ещё болит? — спрашивает, внимательно вглядываясь в мои глаза, но так и не убирая ладони.

Не сразу могу ответить. Всё потому что… совершенно не хочу, чтобы момент был нарушен.

Да и не требуется мне что-то говорить. Уже в следующую секунду дверь в аудиторию после резкого постукивания открывается, а я, затуманенным мозгом понимая, какая картинка сложится перед зашедшим, вскакиваю с места.

В этот момент удача решает помахать мне изящной ручкой и послать воздушный поцелуй на прощание.

Впервые ненавижу свои длинные блондинистые волосы, которые всегда оставляю распущенными. Сегодня необходимо было завязать их на все резинки мира, дабы избежать происходящего. 

Из-за резких движений буквально впечатываюсь в грудь Матвеева, а после, пытаясь отстраниться, сдерживаю ещё один всхлип.

Чёртовый локон зацепился за верхнюю пуговицу на рубашке Матвея Мирославовича, и мы оказываемся так близко друг к другу, как только можно.

Несколько миллиметров отделяет мои губы от его шеи, что снова немного туманит сознание.

До тех пор, пока не слышу неподалёку слишком знакомый голос.

— Ой, извините, что помешала, — следом звук захлопнувшейся двери и торопливые шаги, удаляющиеся от аудитории. 

Милана.

Твою мать.

Что она забыла здесь именно сейчас, когда я оказалась в такой неоднозначной ситуации?

Специально зашла?

Это всё неважно, ведь зная её слишком хорошо, уже могу точно знать – после выходных меня ждёт слишком весёлая жизнь. 

Теперь по университету будут ходить слухи не только о нас с Костей и Кариной, но и о моей связи с преподавателем психологии.

И подобная клевета отчётливо ударит по мне, как по участнице конкурса красоты. Уж Милана об этом позаботится.

— Простите, — говорю спустя минуту, как осознание произошедшего проносится в голове.

— За что? — спокойно спрашивает Матвеев, бережно выпутывая пальцами мои волосы из своей пуговицы.

Получается достаточно быстро, и он даже обходится без фразы «нужно отрезать».

— Кажется, я вас подставила. Милана – не тот человек, который без прикрас преподнесёт общественности то, что здесь увидела.

Теперь ощущаю вину перед ним. Ему репутацияразвратителя юных студенток точно не нужна.

— Да ладно, — пожимает плечами и, выпутав локон, заботливым жестом заправляет его мне за ухо.

Жест кажется таким нежным и интимным, что сердце в груди заливается теплом.

— Неужели всё равно? — удивляюсь его спокойствию.

— Абсолютно. Мне ничего не будет.

— Разве тут не карается связь со студенткой?

— Наша деканша – мировая женщина. Разделяет личное и работу. Да и в случае чего, я не слишком держусь за место преподавателя. Но боюсь, она так сильно заинтересована в том, чтобы я преподавал, что быстрее попрёт тебя из университета, — на последних словах он улыбается.