Если идти медленно, начинают мёрзнуть ноги. Если разгоняешься, ногам становится теплее, но учащённое дыхание приводит к тому, что мёрзнет нос, гортань, и можно даже языком нащупать похолодевшие изнутри щёки.

Было забавно на время забыться и потом снова ощутить во всей красе июньское пекло.

Этим летом я поймала себя на мысли: мне не верится, что снова наступит зима. Воздух настолько пропах солнцем, всё настолько раскалилось под обжигающими лучами, что ледяной панцирь, которым покрывается мир в декабре-месяце кажется дешёвым розыгрышем для совсем наивных.

Я стала чувствовать, что в этот раз зима куда-то денется, и пыталась найти этому логическое обоснование. Родители позовут меня встретить Новый год в тропиках? Случится погодная аномалия? Я запишусь в аквапарк с искусственным пляжем и не буду выходить оттуда целую зиму?

Тем временем тётя Ная свернула с тротуара, и мы оказались в пахнущем капустой подъезде, темноватом и прохладном.

Третий этаж: раз, два…и вот дверь открывает рыжеволосая полноватая дама, на вид лет 60-ти, энергично приветствует нас, забирает пакет с пирогом и пакет с подарком и представляется: "Алла".

– А это Лизавета, моя племянница! – представляет меня тётя Ная.

Мы надеваем собственные тапки (хозяйка напомнила нам о необходимости взять их с собой) и, как праздничный кортеж, следуем за тётей Аллой в комнату, замечая в коридоре встречное движение: старичка с кудрявой бородой в гражданском пиджаке на 2 размера больше и немногочисленными орденами, и сухощавую тётушку, которую ненароком можно было легко принять за тётю Наю, в фиолетовом платье с брошью в виде розы.

"Иван Никанорыч", – представился старичок, пристально вглядываясь в моё лицо.

"А меня можно называть просто Римма!" – последовала реплика женщины с брошью.

"Лиза. Очень приятно!" – сквозь смущение процедила я.

"Так себе компашка", – подумалось мне, когда я окинула гостей взглядом снова.

Тётя Ная и её копия в фиолетовом платье, очевидно, были ужасно рады друг друга видеть.

"Это я дала им команду носить салаты с кухни", – пояснила тётя Алла.

Мы заняли свои законные места за столом, который был накрыт по случаю празднества в большей из комнат.

Тётя Ная была очень популярна среди гостей: перебивая друг друга, к ней обращались то усатый дядька с чернейшими глазами, сидящий во главе стола, то две стереотипические благодушные бабушки, то красивая женщина лет 50-ти со стрижкой каре, очень напоминающая нашу учительницу математики (верите или нет, но вскоре выяснилось, что она тоже учительница, правда, не математики, а химии – я чуть не подскочила, когда это стало ясно). Женщина говорила прекрасным бархатным голосом, а когда она взяла в руки бокал, я увидела её столь же восхитительный маникюр, и мне невольно захотелось быть на неё похожей – преподавать ли химию или накрасить ногти таким же лаком.

Красота действует на людей мгновенно, вызывая острое желание поклоняться или обезьянничать. Потом часто возникает разочарование, но это только потом. Красивую учительницу химии я видела на этой вечеринке в первый и последний раз, так что её образ остался в моих воспоминаниях незапятнанным, как будто идеальным. Я до сих пор иногда вспоминаю её и до сих пор не отказалась бы быть на неё похожей.

Дед Иван и копия тёти Наи вернулись с кухни, тётя Алла безуспешно пыталась познакомить меня со всеми гостями; никакой "толпы подростков" не было и в помине.

"И где же эта ваша хвалёная Оля?" – про себя задалась вопросом я, ещё раз на всякий случай осматривая собравшуюся за столом публику.

Через несколько минут тётя Алла дала ответ: внучка Оля ушла в магазин за соком, и, как только она вернётся и придут какие-то Гмырины (тут я нарисовала в воображении существ из фэнтези, сочетавших в себе черты гоблинов, гномов и меринов, и не к месту улыбнулась), торжество незамедлительно начнётся.