Я во второй раз за только что начавшийся сегодняшний день поблагодарила тётушку, села на кровати и начала обдумывать свои планы.

Ещё позавчера тётя Ная показывала мне подарок для своей старой знакомой с работы по имени Алла и предлагала с ней вместе пойти к ней на День рождения.

Тётя Ная говорила, что у Аллы есть внучка Оля, которая также, как и я, учится в восьмом классе, явно намекая на то, что нам нужно познакомиться.

В этом-то и была причина моих сомнений. Если бы это была обычная вечеринка с участием взрослых, я бы, скорее всего, на неё пошла. Безусловно, там было бы скучно, но я бы на несколько часов сменила обстановку, посмотрела, как живут нефтекамские аборигены, поела бы пирог домашнего изготовления, возможно, вкусный. Поучаствовала бы в опросе, посвященном моей скромной персоне, вызвала бы в тёте Нае чувство гордости, в сущности, несколько незаслуженное, за мои успехи в учёбе и за праведный образ жизни. Когда опрос кончился бы, я бы имела полное право уткнуться в телефон или вообще уйти на прогулку.

Но эта Оля… Ничего хорошего я от неё не ждала. Когда мама и папа знакомили меня с детьми своих друзей, это всегда было пыткой.

Пока родители хохотали от души и не замечали, как пролетают часы, я с ощущением камня на душе наблюдала, как тянутся минуты.

Дети эти все как на подбор были или неинтересными, или стервозными, и хорошо, если мы были дома и могли разойтись по разным углам и играть каждый в свои игрушки. Куда было хуже, когда мы встречались в кафе или в парке: в таком случае раза по 4 мы слышали от родителей удивлённое: "Почему вы не общаетесь?".

Один раз было совсем смешно: мама пошла в гости к своей подруге и взяла меня с собой. У подруги, тёти Лены, был сын Андрюшка, на 2 года меня старше. Они называли его не "Андрей", а именно "Андрюшка", что, на мой взгляд, ему очень подходило, потому что он был вредный до безумия, и, когда я оказывалась рядом с ним, мне в первую же минуту становилось стыдно. Андрюшка изрыгал пренеприятнейшие ругательства и с завидной периодичностью издавал неприличные звуки. Его вечная брань вводила меня в полное замешательство: её было так много и она, казалась, произносилась в таком хаотичном порядке, что вскоре я вообще переставала понимать, на кого он сердится, и не адресованы ли эти тошнотворные словечки лично мне, что, наверное, стоило бы проверить, ибо в таком случае мне было бы правильно обидеться и обозвать его в ответ.

Честно говоря, то и дело на досуге я придумывала, как бы я могла оскорбительно назвать Андрюшку, и такие мысли доставляли мне даже некоторое удовольствие. Кроме того, в школе в спортивном зале у нас висит боксёрская груша, и нередко, чтобы разогреть руки перед уроком физкультуры, я бью эту грушу, представляя себе, что это не груша, а… Да, как ни крути, а такой противный мальчишка, как Андрей, до безобразия хорошо подходит на роль козла отпущения.

Андрюшка, в свою очередь, тоже не питал ко мне большой симпатии, и однажды, как только меня препроводили к нему в комнату, а мама с тётей Леной ушли на кухню болтать и смеяться, он сказал: "Я, короче, сейчас другу позвоню, и мы пойдем гулять. Ты, если хочешь, поиграй в мою железную дорогу. Только не сломай! И в пластмассовую коробку не лазь".

Я была счастлива – лучшего поворота сюжета и придумать было сложно, разве что, если бы мама вдруг забрала меня совсем от тёти Лены с её Андрюшкой.

Мы оба боялись, что мамы заметят уход Андрюшки, и вернут его в комнату – это был единственный эпизод в нашей совместной биографии, когда интересы обоих вдруг совпали.