Я понимала, что Оля будет единственным моим ровесником на этом пиру, но теперь, когда я увидела её, меня перестало удручать отсутствие обещанной компании себе подобных. Оля была интересным человеком: таких сразу видно, как в большинстве случаев сразу видно неинтересных (таких у меня в распоряжении, к слову, был целый класс). Я стала думать, как нам начать разговор, и боялась, что стеснительность в очередной раз не даст мне шансов.

Оля села за стол почти напротив меня.

Усатый дядька произнёс первый тост за здравие тёти Аллы, неожиданно грянула песня "Многая лета", и стали стремительно пустеть вазы с классическими салатами.

Гости сначала бросали фразочки "в зал", а потом разбились на пары и тройки и начали болтать с теми, кто был особенно интересен. К нам подсела сама именинница и начала допрашивать меня о том, как я живу в Москве и чем занимаюсь.

Иногда ответы на вопросы давала, словно мой пресс-секретарь, тётя Наина.

То и дело тётя Алла проводила параллели между мной и Олей; выяснилось, что Оля тоже родилась и выросла в Москве, а в Нефтекамск переехала 7 лет назад по непонятной причине, и тоже учится в 8-м классе.

Я подозревала, что тётя Алла следующим шагом захочет подозвать к нам саму Олю и сомневалась в правильности такой идеи: возможно, Оля как приличный человек тоже не любит навязанные знакомства и сразу поставит на мне крест, если бабушка заставит её развлекать меня только потому, что я того же возраста.

Я отвлеклась на мгновение от беседы с тётей Аллой и увидела, что Олю приветливо шлёпает по плечу крупной ручищей старичок с кудрявой бородой, а она, несколько смущённая, смеётся: "Ой, Иван Никанорыч…"

С счастью, с Олей мы смогли пообщаться без вмешательства родных. Через некоторое время я пошла в ванную, и выходя оттуда, краем глаза заметила Олю на кухне. Она раскрыла духовку и по всей видимости проверяла готовность курицы, запекаемой целиком в окружении весьма аппетитных картофелин, тоже целых.

"Ого, ещё горячее блюдо – а я уже объелась!" – в шутку пожаловалась я, подойдя к дверному проёму, ведущему в кухню.

"О-о-о, да, бабушка предпочитает наготовить побольше, чтобы никто не ушёл голодным, – отреагировала Оля, пытаясь снять картофелину с вилки,

– ты надолго здесь?"

"Пока что на месяц, а там посмотрим. А ты тут уже 7 лет?"

"Да, и, видимо, пока буду жить в Нефтекамске. Я не против: тут классно!" – со всей искренностью заявила Оля.

Она предложила мне сесть на тахту, и стала спрашивать, в каком районе Москвы живёт моя семья, в какую школу я хожу и чем занимаюсь в свободное время.

Как выяснилось, соседями мы не были, и похвастаться героическим хобби я тоже не могла. Впрочем, Оля тоже особенно ничем серьезно не занималась, и мы стали думать, куда могли бы применить свою пока ничем не обремененную натуру.

Разговор продолжался какое-то время, потом Оля подумала, что картошка уже пропеклась, и мы стали выгружать её из духовки в эмалированную миску, потом из комнаты стали приходить люди с пустыми салатницами, давая хозяйке понять: пора подавать горячее.

Мы с Олей пару раз вместе носили посуду на кухню и с кухни и несколько раз обменивались шутками, сидя за столом.

Оля охотно вступала в разговоры со мной, но я не считала себя вправе считать такое внимание эксклюзивным, потому что вежливо и весело она общалась с каждым из здесь присутствующих – скорее всего, Оля была попросту хорошо воспитана.

На десерт подали торт, который поднял со дна моей души щемящие воспоминания: это был чернично-сметанный торт в форме муравейника бледно-фиолетового цвета, в какой обычно бывают окрашены книги о добрых феях. Такой же цвет получается, если смешать сметану с черничным вареньем.