Еще один неоспоримый факт: Эмити Грин познакомилась с Итаном Освальдом, когда он занимался постановкой мюзикла «Карусель», за год до убийства Бет. Еще одна девушка, Энни Уитакер, приехавшая в школу по обмену из Новой Зеландии, познакомилась с Освальдом точно таким же образом, буквально за несколько месяцев до убийства Бет.

Эмити говорит, что во время репетиций Освальд плохо с ней обращался. А еще проявлял нездоровый интерес к ее младшей сестре. Когда она рассказала о его поведении другой учительнице, ей не поверили, и Освальду все сошло с рук. Он переехал из Огайо в Коннектикут, причем репутация его осталась безукоризненной. Позже он стал писать Эмити, и она ему отвечала. Много лет спустя какой-то аноним за кругленькую сумму выкупил у нее письма Освальда, и теперь их можно считать утраченными. Но насколько достоверна рассказанная Эмити история? Они могут полагаться лишь на ее слова.

В случае же с Энни Уитакер – с Розой – им опереться вообще не на что.

А объединяет этих двух юных Джули Джордан вот что: повзрослев, они обе вышли замуж за мужчин, убивавших маленьких девочек.

Что касается писем Итана Освальда к Эмити, быстрый поиск в Сети показал, что даже за памятные предметы Теда Банди так дорого не платят. Значит, кому-то сильно хотелось заполучить эти письма, если он выкупил их за сумму гораздо выше их рыночной стоимости.

«Инвестиция? – пишет Рут в заметках. – Или страховка?»

Разумеется, Эмити бы не рассталась с ними, если бы их содержание могло каким-то образом ее скомпрометировать. А если в них есть намек на кого-то еще? Может, этот человек заплатил уйму денег, чтобы они нигде не всплыли?

Письма Освальда могли подкрепить версию девочек о том, что у него была молодая сообщница, которой он поручал подготавливать еще более юных жертв. Однако, не имея подтверждений этой версии, они вновь оказываются там, откуда начали. Потому что не получилось доказать и первую гипотезу – что Итан Освальд был в Коннектикуте задолго до того, как официально переехал туда в 1996 году. А именно в 1983, 1985 и 1991 годах. Когда исчезла Рея, затем Лейла, а затем и Лори.

Все, на что они могут сейчас опереться, это истории, рассказанные женщиной, которая, по ее собственному признанию, неравнодушна к серийным убийцам.

– Она ведь была ребенком, когда с ним познакомилась, – напоминает Бет. – Можешь думать об Эмити что угодно, но ей было всего четырнадцать. И он ее обижал.

– Я это знаю.

Рут хмурится, хоть и понимает, что ей не следует принимать близко к сердцу упрек в голосе Бет. По правде говоря, нужно, чтобы ей время от времени кто-нибудь об этом напоминал. Сочувствовать Эмити Грин порой бывает непросто.

Вздохнув, Рут садится на пол, где все утро дрыхнет Ресслер, периодически поднимая голову, чтобы посмотреть, как она меряет шагами комнату. Она еще раз просит у него прощения за то, что мало уделяет ему внимания, и зарывается лицом в складки у него на шее.

– Наверное, раньше, когда ты еще не переехал сюда, тебе жилось гораздо интереснее, – говорит она, уткнувшись в его мех. – Бегал, занимался настоящим поиском людей, а не сидел взаперти в квартире.

Рут иногда задается вопросом: помнит ли Ресслер о своей неудавшейся карьере у кинологов в Хобене? Или в его памяти этот город тоже стерся?

Она даже не помнит, как выглядела там центральная улица.

Поставив ноутбук на пол, Рут выводит на экран карту Хобена, затем набирает свой старый адрес на Каньон-роуд. Улица похожа на декорацию к фильму. Белые двухэтажные дома с темными ставнями. Перед домами широкие лужайки и безупречно подстриженные розовые кусты. Все это выглядит пугающе знакомым, и Рут не в силах заставить себя приблизить дом, в котором жила. Вместо этого она вводит другой адрес: тот самый, который на этой неделе так часто фигурировал в новостях.