– Если хочешь в Москве остаться, то не обязательно в больнице – можно, например, за старичком каким-нибудь присматривать частным образом.

Она радостно вскинулась:

– Ой, я бы могла! Я всё умею – у меня отец столько болел, и я всё время с ним…

Юрий недоверчиво взглянул на неё:

– Ты согласилась бы? Это тебе не игрушки – сегодня взялась, а завтра надоело. Тебе родители, может, не разрешат.

– Ой, ну что ты! Никто мне ничего не запретит, и если ты знаешь, куда можно обратиться…

– Я знаю одного старенького деда – профессора.

Старенький профессор Иоглев был отцом квартирной хозяйки Юрия. После войны он получил большую пятикомнатную квартиру, в которой к моменту настоящего повествования кроме самого профессора были прописаны его дочь с мужем и взрослый внук. У жены этого внука была небольшая однокомнатная квартира на окраине Москвы – в Тёплом Стане. В эту квартиру семья решила переселить старичка, который в последнее время доставлял всем массу хлопот – включал газ, забыв при этом зажечь спичку, или путал дверь туалета с дверью кладовки. Короче, он делал жизнь молодых невыносимой. Кроме того, одну или две комнаты обычно сдавали жильцам, которые тоже не в восторге были от столь приятного соседства. Однако одного профессора оставлять в однокомнатной квартире, где ещё даже не подключили телефон, было нельзя, и его дочь искала женщину, согласную выполнять функции круглосуточной няни.

По дороге к ним, Юрий успел вкратце обрисовать Наташе ситуацию. Сообщил, что профессора зовут Максимом Ивановичем, а дочь его – Альбиной Максимовной, что ей, Наташе, будут платить деньги плюс питание, а ему, Юрию, хозяйка предложила скосить плату за жильё, если он будет два-три раза в неделю покупать и привозить в Тёплый Стан продукты.

Альбина Максимовна встретила Наташу необычайно приветливо, поскольку желающих ухаживать за старичком найти было практически невозможно. Она немедленно начала хлопоты по обустройству девушки на новом месте. Где-то достали старую железную кровать, которую привезли в Тёплый Стан и поставили на кухне – для Наташи. На кровать положили тюфяк, постелили простыни. В ванной комнате поставили старенькую стиральную машину, а на кухне появилось множество кастрюль с пригоревшим дном и чашек с отбитыми ручками. Альбина Максимовна приговаривала:

– Главное, чтобы у вас с отцом всё тут было, а мы-то обойдёмся. Если надо, то, в крайнем случае, купим себе. Наташенька, если что надо, то не стесняйся.

Она предложила Наташе деньги за два месяца вперёд, и когда та стала смущённо отнекиваться, замахала руками.

– Что ты! Тебе же купить себе всё надо – приехала из дому с одной сумочкой!

Максим Иванович всё время, пока они возились, сидел себе в комнате и улыбался ясной детской улыбкой. В суматохе, его забыли покормить, но он стеснялся напомнить. Когда дочь уехала, и Наташа принесла ему чай с бутербродами, он погладил её по голове.

– Спасибо, деточка, сама тоже покушай.

Так началась для Наташи новая жизнь, которая продолжалась почти два года. Максим Иванович был милейшим человеком и если путался в текущих событиях, то на прошлое у него память была превосходная. Порою на него находило, и он вспоминал удивительные вещи из своей прежней жизни – о работе, о встречах с выдающимися людьми. Хотя часто он повторялся и рассказывал одно и то же, но делал это так мастерски, что слушать его было всё равно интересно, и если рассказ был смешной, то Наташа заливалась хохотом. Это радовало старичка. Он говорил, принимая Наташу за свою дочь Альбину:

– Развеселил я тебя, Альбиночка, и то ладно. Совсем я тебя, доченька, замучил – возишься со мной, возишься. Уехать мне надо.