Ян отпрянул, одернул порывисто «косуху», и, нахмурив густые брови, вкрадчиво произнес:

– Не надо лгать мне в лицо. Я же не круглый идиот.

Я медленно поднялась на ноги.

– О чем ты, Ян?

– Только ты одна из-за своего безумия и хочешь, чтобы я оставался самим собой. – Макет будто процеживал слова через грязную марлю. – Остальные – нет. Задача Вельзевулов превратить меня в телефон, через который можно связаться с нормальным Яном. И когда твое тело подвергают этому, – он стянул воздух в канат, – ты перестаешь быть собой.

Меня захлестнула жалость к макету, и слова вырвались сами по себе:

– Ты все равно будешь ассоциироваться с ним… Мне жаль, что тебе приходится проходить через это.

Свет оборвался так резко, что подумалось, будто ослепла. Заглушив крик ладонью, я ударилась во что-то твердое, и оно обхватило меня – это был Ян. Мы остались в кромешном мраке, настолько густом, что тело сдавливало в его тисках. Я ухватилась за кожаную куртку макета, но она рассыпалась в моих руках на пиксели, а в воздухе возникла преследующая неоновая фраза:

«Вы проиграли!»

Минуло мое тридцать девятое «утро сурка» у подножия Яникула. Следующее – юбилейное, и если оно не будет особенным, я буду подавлена. Как же так? Герой Билла Мюррея хотя бы помнил, что застрял во временной петле, да и наказан был за скотское отношение к окружающим. А я пытаюсь поддержать всех и каждого, но терплю неудачу за неудачей. Если теория о Колесе Сансары верна, то, чтобы выбраться, я должна отринуть страдания и помочь людям, вернее, демонам и макету, тогда я спасусь. Такой вот кармический договорняк.

Что-то я делаю не так.

– Ты смотришь, но не видишь, – произнес полярный лис.

Хрустящий снег, разукрашенный под стать его шерсти, заволакивает мою тушку дикобраза. Снежинки нанизываются на иголки.

– Кончай умничать и скажи как следует – что я должна сделать? – фыркаю я.

– Не много ли ты хочешь? – лис гулко смеется, и ветра подхватывают его смешки, вторя им. – Нынче консультанты не справляются без ликвидаторов.

Луна светит фонариком врача, проверяющего реакцию зрачка. Я щурюсь, чтобы рассмотреть силуэт лиса, но, призрачный, он растворяется в ночи.

– Ты все равно в моей голове. Я сама себе и ликвидатор, и консультант.

– В точку, Иголочка. В яблочко.

Прежде, чем я прыгнула на лапки, чтобы догнать лиса и никогда с ним не разлучаться, тотем прыжками преодолел звездную дорогу и нырнул в лунную нору.

«Сама себе и ликвидатор, и консультант…»

«Попробуйте заново».

– Что ж, получается, создатель макета – даже не сотрудник АИН. И как нам его искать? – сказал, словно зачитывая реплику из моей головы, Зева.

Не дожидаясь, когда меня спровадят, я подхватила изумленную Велю под локоть и увела к холму, не проронив ни слова. С момента, как очнулась на вершине Яникула, молчала – а окружающие трещали без умолку, и самое смешное было то, что я знала наизусть весь сценарий их полилога, и даже мои фразы обязательно кто-то произносил. Мало того, я предугадывала даже те линии «сюжета», что так и не наступили, но я могла с точностью пересказать, что ожидало нас в будущем или альтернативной его вариации.

– Что с тобой сегодня? – спросила Эвелина, поддавшись моему напору. – Куда мы?

Я показала на водонапорную башенку. Молча – не хотелось играть по заданному сценарию, ведь я не марионетка, как местный Ян. Пусть мои соратники разговаривают по указке, пока я пытаюсь в очередной раз лопнуть мыльный пузырь выдуманного мира.

– Порой мы делаем выбор в свою пользу, – сказала Веля, когда мы забрались на верхний этаж. – Идеалы, которыми мы прикрываемся, будь то семья, дети или искусство – всего лишь инструмент для манипуляций.