Отвинтив кран металлического люка, я пропустила Повелительницу мух внутрь и захлопнула дверь за ней. Под вопли Эвелины провернула затвор два раза по часовой стрелке и отряхнула руки от облупившейся краски.

«Теперь я поняла, о чем ты говоришь, Веля. Вы сделали выбор в свою пользу, а я хочу развязать кармический узел и выиграть».

Сбежав по шаткой лесенке, сотрясавшейся под моим динамичным шагом, я помчалась обратно к месту проведения экспериментов. По мере приближения мой слух улавливал едва различимый скулеж, что будто вовсе не принадлежал человеку. Я вбежала на территорию лагеря и обомлела: макет, прикованный к бетонному столбу, подвергался ударам током; из подведенных к его черепу, шее, конечностям и груди проводам выходил заряд, который и срывал с губ несчастного стоны. Всякий раз, когда вспышка света сканировала его тело, я видела, что внутри вместо скелета – деревянная безликая болванка. Гудение, стоявшее вокруг, напоминало гул линий электропередач. Зева расположился на складном кресле в отдалении, жевал похищенный из божественного домика мармелад и переключал тумблеры на пульте, усиливая подачу электричества.

Я с головы до пят покрылась шипами. Не раздумывая, подбежала к Андрею и выбила из рук аппарат; сорвав с его ремня резиновые перчатки, суетливо натянула их и выдрала из тела Яна провода с корнем.

– Верун! Ты чего?! – Андрей, свалившийся вместе со стулом, подполз к устройству и обрубил подачу тока.

Ян лихорадочно дышал, дрожа от напряжения и боли. Я сбросила цепи с его рук и ног, и кукла обмякла; мы опустились на землю, и я обняла его, нащупывая задеревеневшие мышцы под кожей. Глупая марионетка раздражала меня, хамила и бередила раны, но даже шарнирная пустышка не заслуживала страдать во славу эксперимента. Он спрятал мокрое от пота и слез лицо на моем плече, и я поднесла руку к затылку, чтобы зарыться в мягкие локоны и распотрошить их в утешении, но пальцы дрогнули в сантиметрах, и я сжала кисть в кулак.

– Ты же могла пострадать. – Совершенно растерянный, Зева озирался в поисках более сильного игрока, которого я заперла в башенной операторской. – Зачем полезла?

– Ему больно, – произнесла я, но интонации придали голосу больше жалостливости, чем упрека. – Вы прикрываете свои преступления пожилыми родителями. Цель не оправдывает средства.

– А вот и нет, мать твою. – К нам шагала, спалывая каблуками землю, озлобленная Повелительница мух. Она закрыла собой брата и с вызовом посмотрела на меня. – Ты нарушила технику безопасности. Ты заперла меня. У тебя с головой все в порядке?

Я еще крепче обняла Яна, будто он был плюшевой игрушкой для ребенка и единственным аргументом моего инфантильного поступка.

– А если не в порядке? И меня шоковой терапии подвергнете? – выплюнула я.

Вельзевулы вздрогнули, как по команде. Морщинки, придававшие лицу Эвелины суровость, теперь подчеркивали усталость. Ян расслабился в моих руках и задремал. Долговязое тело отдавило мне руки и ноги, поэтому я тихонько, стараясь не потревожить его сон, усадила макет спиной к столбу и прикрыла своей курткой. Вспыхнули нехорошие ассоциации с красной курткой и квадратным шиповником, но я погнала их прочь. У нас новые проблемы – и, как мне казалось, Лимб здесь и рядом не стоял.

Подойдя к повелителям мух, я сказала:

– Перезагружается. Не будем будить.

– Ты что, обнаружила какой-то баг? – поинтересовался Зева. – Жуть как странно себя ведешь.

– Это ты жуткий, – отразила я, вспоминая, с каким безразличием он жевал конфеты, накидывая вольтов на тело подопытного макета. Я потерла веки и выставила ладони: – Ребят, серьезно. Я не знаю, что со мной, но поверьте, вам стоит задуматься о морали. Не смейтесь, но мне кажется, очищение кармы – путь на выход из петли, в которой мы застряли. Освободимся от аномалии.