– Ну давай, подруга, очнись! Перестань уже лежать, словно бревно, – выговаривала ей Яна, а потом тихо добавила, – мне так тебя не хватает.

Алина мрачно посмотрела на подругу, закрыла глаза и отвернулась. Яна постояла около постели и сказала:

– Как хочешь, но я не сдамся. И тебе не позволю. Вот увидишь, всё ещё будет хорошо.

– Твоими бы устами, – вздохнула Алина и снова надолго замолчала.

Спустя ещё неделю в палату вошёл Матвей. Бы он, как всегда, хорош собой, и Алина почувствовала, как, стремительно ускоряясь, застучало её сердце.

– Привет, – сказал он и остановился в изножье кровати.

– Привет, – ответила Алина, окидывая его внимательным взглядом.

– Как себя чувствуешь? – спросил Матвей.

– Очень странно, – честно ответила девушка. Он кивнул и, отвернувшись, посмотрел в окно. Алина молча смотрела на него и думала, как всё изменилось в один несчастливый миг.

– Врач мне всё рассказал, – нарушил молчание Матвей. Алина только кивнула, выжидая, что он скажет дальше. – Мне очень жаль.

– Мне тоже.

Муж взъерошил волосы и вцепился в щиток кровати.

– Я виноват перед тобой. Перед вами обоими. Мне правда очень жаль.

Алина кивнула, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Говорить она не могла, понимая, что тогда точно расплачется.

– Я не знаю, что делать дальше, – продолжал он. – Мне так тяжело.

«Представь, как мне тяжело», – подумала девушка.

– Мне ужасно жаль, что ты пострадала, – снова сказал он, запуская руку в волосы, будто собираясь их вырвать.

«Ты повторяешься», – пришла непрошенная мысль. – «Может, уже скажешь что-нибудь по существу. Как, например, мы будем жить дальше».

Словно в ответ на ее мысли Матвей проговорил:

– Даже не знаю, как сказать, – он на мгновение замолчал, – прости, но я вряд ли смогу так жить. Это чувство вины меня просто убивает.

На миг Алина оторопела, а потом почувствовала, как в ней зарождается ярость.

– Чувство вины? – вскричала она. – Тебя убивает?!

– Не кричи, пожалуйста, – поморщился Матвей. Алина знала, что он не выносил истерик, но сейчас ей было все равно.

– Я буду кричать столько, сколько мне захочется! – завопила она в голос. – А ты подумал, что меня убивает? Или ты только о своей драгоценной шкуре печёшься? Тебе же наплевать и на меня, и на ребёнка, которого больше нет! Тебе наплевать на то, что я никогда не смогу ходить! Ты только и можешь думать о том, что ты не сможешь так жить!

Девушка на секунду замолчала, переводя дух, а потом закричала еще громче:

– Скажи мне, как ты не сможешь жить?! Как?! Ухаживать за женой-инвалидом ты не сможешь? Видеть меня в инвалидном кресле ты не сможешь? Чего еще ты не сможешь?

– Да! – взорвался Матвей. – Не смогу! Мне нужна здоровая женщина, а не инвалид на коляске!

Он развернулся и пошел к двери. Алина сорвала с пальца кольцо, бросила его в уходящего мужа и закричала:

– Ну и проваливай! Эгоистичный ублюдок! Ненавижу тебя! Ненавижу!!

Дверь захлопнулась, и Алина разрыдалась. На крики прибежала медсестра и сделала девушке успокоительный укол.

Как ни странно, но визит мужа стал для Алины неким катализатором, который вернул её к жизни. Обида, злость, ярость жгли её раскалённым железом и заставляли неистово тренироваться, чтобы вернуть пострадавшему телу былую подвижность. С поправками на ситуацию, конечно. Предательство Матвея стало отправной точкой, которая разбила жизнь девушки на «до» и «после». Алина решила начать всё с чистого листа. Она выполняла все рекомендации реабилитолога с таким жаром, что врачу пришлось даже несколько поумерить её прыть во избежание дополнительного травматизма. Однако, такое яростное состояние не продержалось долго, и Алина скатилась в ещё более чёрную депрессию, чем пребывала до этого. Она постоянно плакала, отказывалась от занятий, не хотела никого видеть. Спустя неделю она отказалась и от еды. С девушкой работал лучший психолог больницы, но дело двигалось медленно. Тамара Петровна места себе не находила, не зная, как ещё можно помочь дочери. Яна почти постоянно была с ней, и они обе готовы были на всё, лишь бы Алина снова вернулась к ним.