Как малиновый компот.

— Как ты? – опускаюсь я на колени рядом с ним. Руки страшно протянуть, чтобы дотронуться – Алан весь в крови, в ссадинах.

Как же ему, наверное, больно.

— Лучше всех, Снежинка, — вдруг отвечает мне Алан.

Хватает мою ладонь, и подносит к своей щеке. Прикладывает, и жмурится довольно. А меня током прошибает – он впервые сам решился — может, я нравлюсь Алану…

— Что, даже сопротивляться не собираешься? – удивляется Алан.

Пальцы его гладят кожу около резинки трусиков. Приятно так, что дрожь пробирает.

— Буду, — улыбаюсь я. – Только сначала вопрос: это твой дом?

— Мой, — Алан подцепляет трусики, и гладит лобок. – Он тебе понравился?

— Нет. Жуткое уродство, — признаюсь я. – А я так старалась привить тебе чувство прекрасного…

Алан тихо смеется, и от его смеха во мне все обрывается. Слишком редко он эмоции проявлял. Склоняется к моей шее, и целует – на удивление нежно, прихватывает тонкую кожу губами, на вкус пробует. Низ живота ноет, по венам будто текила льется – дурманит.

— Люблю, когда ты честна, — шепчет он. – Вот и займешься домом: три месяца у тебя есть, этого хватит.

Три месяца.

Три чертовых месяца!

Алан прекращает терзать мою шею, поднимает голову и смотрит на меня с ожиданием. Пальцы его, наконец, накрывают клитор, и сжимают. Коротко вздыхаю от простреливающего меня удовольствия, с трудом сдерживая всхлип.

— Что же ты не останавливаешь меня? – почти обвиняет Алан, но не останавливается – обводит чувствительный бугорок пальцами, трет его, заставляя меня губы кусать.

Стук сердца громче, чем дыхание. Как одержимая, впитываю Алана – каждый взмах ресниц, мимолетные движения и касания…

Как же я скучала по нему!

И как не хотела увидеть вновь!

— Хватит, — говорю строгим голосом, не испытывая и капли той решимости, что хотела продемонстрировать.

Хочется сдаться, уступить ему! Чтобы взял уже то, что его по праву – за что заплатил немалые деньги. Эта мысль странным образом заводит меня: никогда бы раньше не подумала, что понравиться чувствовать себя проституткой!

В глубине души эта ситуация воспринимается, как игра. Оба мы знаем правила, и следуем им, но… это не игра. И не стоит себя обманывать.

— Алан, — всхлипываю я, когда ласки его переходят все мыслимые и немыслимые границы. – Прошу тебя, не нужно!

— Уговор, Арина, — напоминает Алан. – Ты меня хочешь, я тебя хочу, так зачем откладывать?

«Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Так чего зря время терять?» — вспоминается мне крылатая фраза.

Алан склоняется надо мной, прикусывает чувствительную нижнюю губу. На вкус пробует, а затем целует – жадно, поглощая меня. Исследует языком мой рот, и поцелуй наш с привкусом алкоголя. Он сильнее вдавливает в мои бедра тугую эрекцию. Напоминает, каково это может быть – с ним, только с ним…

В голове миллионы мыслей, и ни одной связной. Лишь обрывки: что, если нас увидят? Что, если это окончательно разрушит мою жизнь? Что, если Алан изменился…

— Ты ведь хочешь, Арина, — он отрывается от моих губ. Глядит внимательно. – Хочешь меня? Помнишь, как нам было хорошо в постели?

Помню. Пожалуй, только в постели у нас и было все идеально.

— Хочу, — отвечаю я.

Какой смысл врать, если Алан и сам все понимает?

— Сразу бы так, — улыбается он победно.

И эти слова отрезвляют: Алан не изменился. Я не изменилась. Я должна ему три месяца, и долг отдам, но…

— Дай мне время, — прошу я, приподнимаясь.

Руки Алана на ширинке, и я накрываю их своими ладонями. Качаю головой – не могу я вот так! Не сейчас…

— Время… ты же не девственница, Снежинка! – бросает Алан, но с кровати поднимается. – Я не прошу тебя выйти за меня замуж, не прошу принять важное решение, о котором стоит подумать. Мне нужно лишь то, что ты уже тысячи раз мне давала! И в первый раз, вспомни – ты сама…