– Смею сказать, витиевато молвит.

– Лучшая молитва.

– Да, он может молиться и за трескучий мороз, как если бы тот был членом королевской семьи. Я знаю его молитву: «О Господи, да продли ещё на день, и убери снега подальше!». Не могли бы вы притвориться, Джеймс, что мистер Дишарт может что-нибудь сделать с Робом Доу?

– Я признаю, что пробуждение Роба было необычным событием и достаточным основанием для того, чтобы мистер Дишарт получил своё прозвище. Но мистер Карфрэ тоже был озадачен Робом.

– Джеймс, если бы ты был в нашем храме в тот день, когда проповедовал мистер Дишарт, ты бы утих теперь ради Седьмого дня, чтобы снова вернуться. Как вы знаете, этот злой человек, Джо Круикшэнкс поймал Роба Доу пьяным, ругающимся, переманил на свою сторону и подговорил прийти в церковь и досадить священнику. Да только тот и десяти минут не продержался, как мистер Дишарт остановился во время своей первой молитвы и посмотрел. Я не мог видеть этого взгляда, находясь в ложе регента, чувствовал смертельное проникновение. Однако Роб – твёрдое дерево, и вскоре он снова принялся за свои трюки. Ну служитель во второй раз принялся за проповедь, и тишина была такой гробовой, что куча прихожан не смогла усидеть на своих местах. Я слышал, как Роб дышал быстро и сильно. Мистер Дишарт указал на него рукой на этот раз, и, наконец, он строго говорит: «Выйди вперёд!» – Джозеф Круикшенкс слушал с содроганием.

Роб схватился за доску, чтобы не подчиниться, а мистер Дишарт снова говорит: «Подойди!».

И Сайн Роб встал, дрожа и пошатываясь к ступеням кафедры, как человек, внезапно попавший на Страшный Суд.

– Неуклюжий грешник, – воскликнул мистер Дишарт, ни на йоту не дрогнув, хотя Роб раза в три превосходил массой, – Садись на ступени и слушай, а не то спущусь с кафедры и прогоню тебя из дома Божия.

– И с того дня, – сказал Хобарт, – Роб боготворит мистера Дишарта как человека сошедшего с небес. Когда карета проезжала сегодня, мы обсуждали священника и Сэма Дикки. Был не уверен, но мистер Дишарт носил шляпу довольно низко на затылке. Вы бы видели Роба.

– Конечно, – рычал он, – На лице этого юного служителя сияет небесный свет, и как говорится, нечего бояться.

– Ага, – приподнялся раскольник, – Посмотрим, как оденется Роб и как оденется ваш пастор. Я не хотел бы сидеть на месте сторожа, где поют парафраз.

– Псалмы Давида, – возразил Вамонд, – Возносят прямо к небу, а в вашем пересказе прилипают к церковному своду.

– Вы фанатик, Таммас Вамонд, но вот что я Вам скажу напоследок нынче вечером, настанет день, когда мистер Дишарт, да и священник новой церкви будут проповедовать в старой шотландской церкви.

– И пусть это будут мои последние слова к Вам, – яростно ответил регент, – Чтобы не видеть как раскольник проповедует в старой шотландской церкви, иначе мне вечно гореть в аду!

Эта сплетня расширила знания Гэвина о мрачных людях, с которыми ему теперь предстояло иметь дело. Но когда он присел рядом с Маргарет после того, как та легла в постель, их разговор был приятным.

– Вы помните, матушка, – сказал Гэвин, – Как я почти молился о доме, в котором у Вас к утру будет яйцо? Я наказал Джин никогда не забывать про яйцо на завтрак.

– Ах, Гэвин, всё произошло так, как мы и желали, и я немного встревожена, что вряд ли от естества, и я надеюсь, теперь ничего страшного не произойдёт.

Гэвин поправил ей подушки так, как она любила, и когда в следующий раз он вошёл в комнату в одних чулках, взглянуть на неё, ему показалось, что она спит. Но это было не так. Осмелюсь сказать, что в тот момент она увидела Гэвина сразу и в чём родила его, и Гэвина в трусиках, и Гэвина, вошедшего в комнату Глазго в колледже – все образы были для неё столь же реальны, как и Гэвин, у которого теперь был свой приход.