– Сначала, – продолжал Снеки, – Я думал, что этот кандидат был самым серьёзным из них, и я не отрицаю, но, когда я увидел его со склонённой как в молитве головой, во время пения, я сказал себе: «Вот достойный!». Но тут Бетси склонила голову, и он не смог молиться, лишь потихоньку перебирал пальцами свои волосы.

– Ты прекрасно знаешь, Снек, – сказал Круикшэнкс, – Что сказав: «Такой же, как все!», ты только что проголосовал за мистера Дишарта, как за лучшего проповедника.

– Я не сказал этого мистеру Уркхарту, тому, кто проповедовал вторым, – сказал Снек, – Этот парень видит насквозь.

– Да, – сказала Сюзи Тиббитс, которую Хаггарт прозвал «смиреннейшей», потому что однажды призналась, что «слишком молода для брака», – Но мне было очень жаль его, он просто слишком переживал. Он начал бормотать, бросаясь, как одержимый, к двери кафедры, но после того, как Хендри Манн указал на неё и крикнул: «Будь осторожен, крючок сломался!», и крючок разлетелся на куски. Вот так хладнокровен Хендри, хотя, полагаю, тот выполнял свой долг церковного сторожа.

– Нам не нужен человек, – сказал Ланг Таммас, – Которого можно вывести из себя такой мелочью.

Мистер Эркхарт был в таком бешенстве, что, когда он запел первую строку сто девятнадцатого псалма, он сказал: «И так далее до конца». Да, это был его последний шанс.

– Самым благородным из них, – сказал Тибби Бирс, – был тот, что из Абердина, не покидавшим светлую сторону, как и Джейкоб.

– Да, – сказал Снеки, – И я спросил доктора Маккуина, должен ли я голосовать за него. Доктор переспросил меня, точно ли он такой выдающийся? И в ответ на мои уверения заявил: " Не голосуй за него, потому что мой опыт подсказывает, что всякий, кто выглядит выдающимся, на самом деле просто не желает прослыть дураком.

– Вот, – сказала Сьюзи, – Мы договорились о важном деле, потому что мне нравилось и заседать в качестве судьи над ними, только потому, что для меня это выходило своего рода забавой.

– Уверен, Сьюзи, что для них это не было забавой, но к счастью, мы договорились, и, несомненно, у нас есть выбор. Единственное, сделанное мистером Дишартом, что меня успокоило, так это, что тот назвал цезаря на манер кесаря.

– Он ещё больше напугает вас, прежде чем вы с ним покончите» – злобно огрызнулся безбожник, – Я-то знаю, как священники проповедуют в церквях. О, они хитры! Вам понравилось, что мистер Дишарт говорил о ткацких станках и полотне, но, друзья мои, это была уловка. У каждого из этих молодых священников есть проповедь о ткацких станках для прихожан, одна – о том, как превратить мечи в лемехи для сельских жителей, и другая – о большом улове рыбы для рыбацких деревень. Это их козырь в рукаве, вот увидите, как вам предоставят лемехи и рыбу ещё до конца месяца. Священник, проповедующий в церкви – это одно, а священник, назначенный на эту должность, совсем другое дело.

– Джозеф Круикшэнкс, – страстно воскликнул регент, – Прекрати богохульствовать!

Все посмотрели на Вамонда, и он от стыда впился зубами в губы.

– Ой ли? – недоумевал безбожник.

Но Вамонд спохватился.

– От Матфея, двенадцать, стих тридцать один, – изрёк он.

– К чёрту, Таммас, – воскликнул сбитый с толку Круикшенкс, – Вы и вправду цитируете Писание! А не Фергюса О'Коннора8?

– Ребята, – сказал Снеки, – Джо не слышал проповедей мистера Дишарта. Да, мы загораемся, когда он является проповедовать. Я терпеть не могу служителя, за то, что проповедует будто рай совсем близко.

– Если Вы придираетесь к нашему священнику, Снеки, – сказал Джеймс Кокрейн, – Позвольте мне напомнить, что он выше Вас.