Виктор напряжённо смотрел на неё, как будто хотел прочитать мысли:

– Юля, я надеюсь ты не ханжа. Жизнь не завтра, но только сейчас. Сейчас должно быть хорошо. А кто и что думает по этому поводу – какая разница.

Он подозвал официанта и попросил упаковать оставшиеся деликатесы.

– Юля, я не буду настаивать, но надеюсь, что к выходным ты поймешь, что я прав. До встречи.

Она кивнула. Да, он не настаивает и не видно, чтобы расстроился, и это – хорошо. Она перестанет выдумывать глупости и успокоится.

Саша встретил её громким чихом. Хлюпнув носом и вытерев набежавшие вдруг слёзы, жизнерадостно сообщил:

– Мам, я сегодня такое увидел…

Юля слушала живой рассказ сына о репетициях старшей группы, о его стараниях.

– Мам, я так хотел правильно произнести, что у меня даже горло заболело, – вновь смачно чихнув и закашлявшись, закруглился Саша, – а что у тебя в пакете?

Мать с беспокойством натянула шапку на сына поглубже и подняла воротник куртки.

– Я встретила сейчас Виктора. Он тебе вскусняшек передал. Как ты себя чувствуешь?

– Да нормально, мам, – отмахнулся мальчик, – а что за вкусняшки? Он с Бартом был?

Саша заболел. Юля думала, что это обычная весенняя простуда. День-два достаточно отлежаться и нет необходимости идти в поликлинику, тем более что она была далеко от дома, да и идти без записи, стоять в очереди и выслушивать нотации, что надо заранее записываться, не хотелось.

Напоив сына лекарством и дав указания соседке, что делать в её отсутствие, Юля убегала на работу. Саша порывался пойти на очередную прогулку с Бартом, но выходить с кашлем, который не прекращался, несмотря на лечение, Юля не разрешила.

Про себя подумала, что может оно и к лучшему. Смогут ли они с Виктором после того разговора оставить всё как прежде? Юля сомневалась, считала, что останутся натянутость и неловкость.

И возвращаться к этой теме больше не хотелось: не любит она отношения выяснять. А так у них уважительная причина не встречаться. Может, Виктор за время их отсутствия тоже поймёт, что надо оставить всё, как есть.

К выходным у Саши поднялась температура. Тут уж Юля забеспокоилась и пригласила врача. Педиатр послушала мальчика и как-то неуверенно сказала:

– Вот как будто бы жёсткость в дыхании проскальзывает, а потом всё нормально. Антибиотики на всякий случай выпишу.

К ночи кашель усилился и стал надрывным. Казалось, Сашу вывернет наизнанку во время приступов. Температура поднялась до угрожающей отметки, и Юля вызвала Скорую.

Мальчика увезли в больницу и положили в реанимацию. По предварительному обследованию предположили пневмонию.

– Сейчас экстренная помощь, а утром ещё раз обследуем, – заверили Юлю.

Она хотела остаться, но ей не разрешили:

– В реанимацию не пускаем родителей. Вот переведут в палату, тогда можно.

Никогда Юле не было так страшно. Её сынок в реанимации, один, ему плохо, а она ничем не может помочь. Слёзы лились сами собой, Юля уже не замечала их. В мыслях она была рядом с сыном, говорила ему ободряющие слова, просила держаться. Обещала, что летом они обязательно поедут на море, и что она сделает для него всё, что он захочет, только пусть выздоравливает.

До дома шла пешком. Это хорошо, что далеко, хорошо, что уже ночь. Ей казалось, она не сможет спать в пустой квартире, не сможет находиться одна.

Уставшая, измученная поднялась на свой этаж, постояла перед дверью, собираясь с силами. Повернула ключ, медленно зашла, включила в прихожей свет и ощутила такое одиночество, что слёзы вновь потекли.

Юля заварила мятный чай, но не смогла его пить. Спазмы в горле мешали глотать, в желудке что-то скручивалось и выталкивало жидкость обратно.