– Да нет. Мы ж капельку.
– Аха.
– Паш, а если мне станет плохо… ты донесешь меня домой?
– Конечно! Не веришь?
– Верю.
– Вот давай, а?
– Не, Паш. Я просто так сказала…
– Давай подыму. Увидишь…
– Паша, нет. Я тяжелая в этой… зимней куртке… в ботах…
– Ну, как?
– Все, не держи. Отпускай.
– Пасибо, Паш. Что довел… Я такая дура счас…
– Пока, Поля. До завтра.
– До… пока… Паш?
– А?
– Идея… с шампанским – крутая.
Мама болела. Снова.
По улице полз маслянисто-черный Змей. Никому не было до него никакого дела. Он тоже не обращал ни на кого внимания. Его целью была Полина, защита которой слабела. И вот теперь он подбирался все ближе, чтобы овладеть ею, пугать, душить и вытягивать душу.
– Бабушка, как думаешь, когда маму выпишут?
– Выпишут. Доктора подлечат – и выпишут.
Когда Полина улыбалась – Змей замедлялся, грустила – полз быстрее.
Она боролась. Ходила в школу, плакала, делала уроки, злилась, стирала одежду…
В конце концов Змей пробрался во двор дома и занял место в центре, уложив друг на друга раздутые маслянистые кольца. Теперь Полине, чтобы войти в подъезд или выйти, приходилось обходить его и пробираться вдоль стены дома.
– Алло, Полиночка, дочечка! Все, завтра выписывают меня…
–!!!
Выписали.
Мама дома. Полина научилась оценивать мамин вес, цвет кожи, хрупкость рук с точностью до тысячных долей. «Со вчерашнего дня мама похудела на… желтизна кожи… без изменений, рука стала тоньше на 0,01 мм…»
Мама дома. Полина ходила по квартире, бегала по квартире, кружилась бабочкой, жарила яичницу, носила маме чай. Закачивая энергию, до отказа зарядила коричневые гиперболоиды. Пора!