– Мой конь… То есть не мой, а царевича, но всё равно его нельзя вот так бросать, не по-людски это. Да и найдут его и по сбруе признают тотчас, чей он.

– Не беспокойся. – Оскал Серого снова сделался звериным. – Как стемнеет, из лесу мои дружки покажутся, на запах крови вылезут. Они твою лошадку к себе в чащобу затащат, а там никто следов не найдёт.

Яргу передёрнуло от отвращения.

– У нас погребальных костров не разводят и домовины[4] не строят. Довольствуйся тем, к чему мы в Дремучем лесу привычные. – Волк посмурнел. – Забирайся, нечего время терять. По пути поговорим.

После короткого колебания она залезла на волчью спину.

Шерсть у Волка была длинной и жёсткой, она пахла мхом и еловой смолой, а ещё – кровью. Сидеть оказалось непривычно, но всё же не хуже, чем в седле, правда, как держаться за шкуру, Ярга не представляла.

– Хватайся за шею, не удуши только, вот так, – командовал серый зверь. – Крепко цепляйся. Если будешь падать, кричи, только до того, как упадёшь, договорились? – Смех прокатился по его мышцам, отдаваясь в хребте рокочущей дрожью. – Готова? Тогда вперёд.

Он уверенно поднялся на четыре лапы и побежал мягкой пружинистой поступью, так легко, будто и не нёс на спине девушку в тяжёлых доспехах. Ярга зажмурилась, припала к нему всем телом, стиснула шкуру так, что начало сводить пальцы. Свела колени, прижимая ноги к звериным бокам, которые так и ходили под ней.

– Ты привыкнешь. – Низкий волчий голос отозвался в её груди. – Не жмись так сильно, а не то устанешь быстро. Не уроню.

Ярга услышала шелест и опасливо приоткрыла глаза. Придорожные кусты мелькали всё быстрее. Она на лошади так никогда не ездила, а тут дикий зверь!

– Так что, понравился тебе царевич Иван? – спросил на бегу Серый Волк, чтобы хоть немного отвлечь обмирающую от страха девушку.

– Он ладный юноша, – исподволь начала Ярга. – Я бы за него пошла, даже если бы он так и остался младшим сыном без прав на престол. Иван, может, тебе чем-то не угодил, но мне он приглянулся куда больше, чем его старшие братья – зубоскалы.

– Это почему? – удивился Волк. – Пётр – сильный и отважный, Василий – умный, а Ванька твой – захитрённый мамкин баловень.

Ярга могла бы возмутиться, но с горечью поняла, что Серый Волк, скорее всего, не лукавил. На лицо все три царевича были пригожи. Отцовское богатство их всяко ожесточило. Наверняка они привыкли к повиновению, а недостатка в женском внимании не знали вовсе. Да только старшие братья не стеснялись выражаться прямо, а вот Иван всё делал втихаря, ради личной выгоды, потому одну её и отправил. Наверняка понимал, что из Велиграда мог не выбраться и ещё у путеводного камня сгинуть, не говоря уже о прочих трудностях. Там Пётр и Василий могли его превзойти и обойти, а они и без того в очереди к трону первее. То ли дело Ярга – послал глупую девицу и ничем не рискует. А если и братья не возвратятся, так и вовсе он одним наследником останется и без всякой Жар-птицы.

– Опечалилась, невестушка? – негромко спросил Волк.

– Не знаю, – честно ответила она. – Не хочу жаловаться.

– Дурные мысли я в твою головушку подкинул? – Голос Серого вдруг сделался вкрадчивым. – Или приняли тебя во дворце худо, что ты жалеешь?

При этих словах он вдруг резко взял левее и скользнул прямо в Дремучий лес – собирался срезать путь или отдать её своим нечистым дружкам на ужин, Ярга бы уже ничему не удивилась.

– Хочешь знать, как меня приняли? – Она поудобнее ухватилась за волчью шею. – Иван мне самым хорошим в царской семье показался, хоть и избалованным. Братья его высокомерны, язвительны и настолько в себе уверены, что даже их родители это замечают, но поделать ничего не могут. Царь Демьян одержим своими богатствами и чудесами. Он жаден до обладания диковинками настолько, что готов собственных сыновей на погибель отправить, лишь бы огненную курицу раздобыть. А царица Добромила так и вовсе не была со мной ни добра, ни мила, глядела коршуном. А когда Иван меня на семейный обед перед отъездом привёл и заявил, что мы вместе едем за Жар-птицей, совсем как его отец матушку везде с собой возил, царица губы поджала и сказала, что не всякая девица способна в походе из бремени сделаться подмогой и верным соратником. И так на меня посмотрела, будто я ведьма какая.