А вот Лушников мог выйти из номера под утро. Как он выходил днем и вечером. И позавчера выходил – вроде как по тревоге и покурить, хотя интересовала его только его видеокамера. Народу хоть и немного по тревоге выходило, но кто-то мог заметить кустарно установленный глазок. А еще камеры нужно было менять.

Рем кивнул, вспомнив, как оттопыривался карман у Лушникова, не сигареты там были, а коробочка видеорегистратора. И еще он постоянно пялился в свой смартфон. Следил он за кем-то. Так же как Рем следил за ним самим. Возможно, Лушников сам из полиции. А может, он выслеживал жертву для своих страшных забав.

– Ну конечно!

Рем не хотел биться головой в стену отчуждения, которую выстроили перед ним. Зачем ему завоевывать чье-то расположение, когда он работать сюда пришел, а не с кем-то дружить? Он уйдет, если его считают здесь лишним. Уйдет работать по личном плану, тем более что других вариантов заняться делом здесь, похоже, нет.

По лбу он шлепнул себя в коридоре, никто этого не видел. И никто его не окликнул. Он беспрепятственно покинул здание, до «Маяковской» рукой подать, полчаса под землей, еще десять минут пешком, и он в гостинице.

Знакомая администратор сдавала свой пост сменщице; увлеченные разговором друг другом, девушки не заметили, как Рем подошел к ним.

– Да приехал, привез какую-то, прости господи, ни рожи ни кожи! – сказала одна.

– А ему все равно, лишь бы шевелилось! – прокомментировала другая.

– А-а, товарищ лейтенант!.. Опять что-то? – пальцами поправляя сбившийся локон, не без сарказма спросила знакомая девушка.

– Кто там у вас приехал? – спросил Рем.

– Вот все-то тебе нужно знать! Ехал бы к себе в Пензу!

– А у нас в Пензе было такое – привез ни рожи ни кожи, да еще прости господи, а она в полицию: изнасиловали ее.

– Ну, изнасилование… – задумалась девушка. На этот раз локон она поправила, с силой дунув на него.

– Что, было?

– Не было ничего!.. Наш директор не такой! – сказала она.

– Все по взаимному согласию! – добавила другая и задумалась, всматриваясь в Рема. Вдруг он подумает, что это у нее с начальником случилось по взаимному согласию.

– И где они там взаимно соглашаются? На каком этаже?

– На втором… Номер не скажу!.. – спохватилась девушка.

И снова дунула, но от волнения попала не на волосы, а в нос, как парус наполнив ноздрю воздухом.

Рем и не думал, что прелюбодей-начальник и Лушников как-то связаны. Но Лушников мог держать видеокамеру на втором этаже. Рем ставил в одном конце коридора, он – в другом. Именно в этот конец коридора Лушников и ходил якобы покурить.

Рем ощутил холодок в груди, знакомое чувство, когда спешишь, но не успеваешь. Но он все-таки успел. Человек в толстовке с поднятым капюшоном поднялся на второй этаж по одной лестнице, он – по другой, в коридор они вышли практически одновременно. И оба свернули вправо. Рему еще идти, а мужчина уже пришел. Одной рукой открыл дверь в номер, другой вынул из-под куртки что-то похожее на пистолет. Рем физически ощутил, как в голове включился хронометр, счет пошел на секунды. А бежать метров тридцать, не меньше.

Он ворвался в номер, когда мужчина уже собирался стрелять, рука вытянута, палец давит на спусковой крючок. В зеркале напротив кровати видны двое, он и она, глаза испуганы, рты разинуты. Ситуация раскаленная, в самую пору применять оружие на поражение, пуля в голову могла остановить выстрел, но у Рема нет оружия.

Хорошо, мужчина, услышав шум за спиной, дернулся, рука приподнялась, раздался выстрел, но пуля ушла куда-то под потолок. А второй раз на спусковой крючок Лушников нажать не успел. Рем с размаха рубанул по его руке, пистолет полетел на пол, но Лушников умудрился провести удар, крепко приложился локтем к подбородку, в нос хлынул резкий вкус ржавчины, в ушах зазвенело.