Капрал что-то записал на листочке. Ее пока не попросили дать показания под протокол. Она знала, что потом придется подписать распечатанный экземпляр. Жандарм просто хотел услышать ее вариант истории, оценить его, но – чисто теоретически – не станет делать выводов, пока не наберется больше деталей. И все-таки странно.

– Он говорит, вы плеснули ему в лицо горячим кофе, что и стало причиной аварии. Это так?

– Он начал спрашивать, одна я живу или с парнем, а потом положил руку мне на бедро.

– Ясно. – Капрал снова откашлялся.

Жеральд Дюплесси, подвозивший девушку, получил ожоги второй степени некоторых участков лица, в том числе одного века. Болезненно, но не опасно. А вот авария могла бы закончиться куда как драматичнее.

– Описанное вами подпадает под определение сексуализированного нападения. Так гласит Уголовный кодекс. Вы можете выдвинуть встречное обвинение.

Она напряглась и потупилась. Прочесть то, что записал капрал, не удалось – слишком мелко. Ее молчание само по себе стало ответом на вопрос.

– Если он действительно трогал вас за бедро, нельзя это спускать. Вам обоим повезло выжить и не пострадать, ваш поступок можно легко объяснить, но придется пойти официальным путем и написать заявление.

Она скрестила руки на груди, подняла голову, встретилась взглядом с молодым сыщиком и успела почувствовать его дискомфорт, прежде чем он спрятал лицо за бумагами.

– Я… я не знаю… – пролепетала она, захлебываясь от волнения.

Что ты забыла в жандармерии? Она ни на миг не допускала, что все может закончиться вот так, даже при ее способности попадать в самые невероятные истории. Ирония момента едва не заставила ее улыбнуться, но она справилась с порывом: сидящий напротив офицер выглядит искренним, он пытается завоевать ее доверие. Может, этот человек – исключение из общего правила? Первый мужчина, которого она встретила после всего пережитого, потянулся своей мерзкой лапой к ее ноге. Она проклята, других объяснений нет.

– Боитесь, что этот тип найдет вас, когда узнает, что вы подали на него жалобу? Вы назвали адрес, когда сели в машину?

Меня может найти он… – повторила она про себя, и у нее заледенела кровь. Что, если так?

По ее щеке скатилась слеза.

– Дать вам воды?

На этот раз она кивнула.

– Повторяю – это она на меня напала! – проворчал Дюплесси, дотронувшись до повязки на правом глазу. – Из-за этой шлюхи пострадала моя тачка…

– Итак, – перебил его приземистый коренастый жандарм лет пятидесяти, – я еще раз зачитаю вам весь документ, и вы скажете, согласны с ним или нет.

Жеральд несколько секунд тер висок, потом кивнул. На лицо жандарма упал голубоватый отблеск компьютерного монитора.

– Вы заявили следующее: «Молодая женщина голосовала, сказала, что ей нужно в Тон, мне было по пути, и я ее посадил. Все время, пока мы ехали, она делала разные намеки, сказала, что живет совсем одна, что рассталась с парнем. Я заметил, как она одета, ну и сделал выводы. Сначала подумал, что она проститутка, но меня это не волновало – мне никогда не требовались услуги подобных… дамочек. В какой-то момент она…»

– Обязательно повторять все слово в слово? – насупился Жеральд.

– Я зачитываю только то, что вы сами заявили. Если хотите, можем начать заново, но…

– Ладно, ладно, давайте уж…

Жандарм откашлялся и продолжил:

– «В какой-то момент она протянула руку к моему… Моей ширинке, ну я и положил ей ладонь на ляжку. У нее снесло резьбу, или что там еще у баб в голове, и она выплеснула мне кофе в лицо. Я схватился за глаза, а дальше не помню».

– Моя машина, моя машина… – повторил Дюплесси, потупившись. – Как я домой-то доеду, на чем буду работать?