– Ты на колесах, Тома?

– Он приехал со мной! – ответил Борис, опередив коллегу.

Эмма с Максимом, оставив их разбираться с журналистами, тронулись с места, но она успела заметить, что Борис стоит рядом с Инес – они были почти одного роста – и они что-то обсуждают.

– Ты знаком с этой дамочкой? – с широкой ухмылкой спросила Эмма.

– Из Smartmedia? Само собой. Телевизора у меня нет, но живу я не в пещере.

– Я бы с ней приятно провела время! – хихикнула Эмма, прикусив губу.

– Не ты одна.

Эмма вздернула брови, и ее маленькие глаза заискрились смехом.

– Правда? Ты тоже?

– Да нет, она не в моем вкусе, если честно… – Он покачал головой.

– Прекрати! – Эмма шлепнула коллегу по плечу.

– Эй, я, между прочим, машину веду.

– Она великолепна, Максим! И спрячь в карман свою любимую ледяную маску.

Он усмехнулся, и у него вдруг перехватило горло. Близость, чувство локтя и понимание, объединявшие их с Эммой все эти годы, должны были бы присутствовать в отношениях с сестрой. Осталось ли в его сердце место для Элоди после пережитых в детстве ужасов? После того, как их судьбы были сбиты на взлете безумием, мракобесной верой, архаическими ритуалами и ханжеским образом жизни?

– Она безупречна по канонам современной красоты, – сказал Максим, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. – Но что скрывает этот холодный взгляд? Такое ощущение, что за сенсацию она и мать родную продаст.

– На сей счет можешь не волноваться: у нее вроде бы не осталось родственников, которых можно выставить на торги!

Застенчивое солнце ласкало горные кряжи, дул теплый ветер, когда Максим въехал на территорию казармы жандармерии Анси. Обширная асфальтированная зона была застроена разновысотными зданиями, похожими на вырвавшиеся из-под земной коры гранитные утесы.

Эмма вышла из машины, потянулась и с подвывом зевнула: ночь была тяжелая, она совсем выдохлась, но косу переплела моментально – ей приходилось делать это раз по десять в день. Максим вдруг подумал, что это бессознательное движение чем-то сродни тику. Они поднялись по ступенькам, прошли через тяжелую металлическую дверь в полутемный, аскетичный холл и повернули направо, к главному нервному узлу бригады – просторной зоне открытой планировки со множеством столов и металлических шкафов, где хранились папки с делами из прошлого века. Каждый сел на свое рабочее место, как хорошо вымуштрованный солдат или собака Павлова.

Максим вытащил из-под стопки бумаг любимый кубик Рубика и успел дважды собрать его, пока компьютер неспешно разгонялся под какофонию вентиляторов и потрескивание. Максим заканчивал третий подход, когда Эмма спросила:

– Может, кофе?

– Я угощаю! – ответил он, подмигнув.

– Благодарю за грошовый подарок! – съязвила она и снова зевнула.

– Не хами дяде, а то я возьму овощной суп.

Молодая женщина положила ладонь на живот и вывалила язык изо рта, изобразив омерзение.

Они направлялись в дальний конец зала, когда в двери как чертик из табакерки возникла Ассия. Весьма сексуальный чертик, подумал Максим.

Ассия притормозила в нескольких метрах от коллег и оглядела зал. Максим не спускал с нее глаз: микрореакции чуть изменили черты лица, на мгновение сделав его мягче и уязвимее.

– Вам уже приходилось слышать о деле Савиньи? – звучным голосом спросила она, и всем показалось, что свет померк, а время на несколько мгновений застыло.

Максим с Эммой переглянулись: в кровь выбросился адреналин, зрачки расширились от дурного предчувствия. Они, конечно же, слышали об этом деле, и Максима удивил вопрос Ассии.

Он быстро прикинул, когда началось это громкое загадочное дело, и решил, что в ту пору она уже перебралась в столицу, хотя наверняка видела сообщения в новостях. Однако, пока шло расследование, в Анси все жили затаив дыхание.