— Угу, — мычу, выслушивая несвязанную мужскую речь. 

— Прости еще раз, родная, я не хотел обидеть. Это была лишь злость. Обида. Знаешь же как бывает: вспылишь, а потом жалеешь. 

— Не нужно извиняться, Вить. Ты действительно так думал обо мне, и сейчас думаешь. Я искренне не понимаю, зачем тебе мое прощение. 

Балабаев не реагирует на мои слова:

— Останемся друзьями? 

— Это вряд ли, Вить. 

— Хорошими знакомыми? На меньшее я не согласен. Алина, ты всегда останешься для меня семьёй. 

— Знакомые, Вить. Теперь мы лишь знакомые. Я очень занята. Пока. 

Настоящий понедельник, с большой буквы «П». Нет, вселенский п...онедельник! Если он готовит для меня что-то еще, то я остро нуждаюсь в кнопке ускоренной перемотки. 

Тесты собраны и ровной стопкой ложатся на край стола Жабы Васильевны. Поход в магазин, дорога домой, все словно не со мной, сознание плотно окутано вишневым дурманом встречи.  Его резкие жесты, шумные вздохи, колкие фразы яркой печатью в моей голове. Я извожу себя сомнениями, веду внутренний диалог: подбираю слова, точные, емкие, что отражают внутреннее состояние, и тут же забраковываю их. 

— Не игнорируй меня, — мужские пальцы вырывают из задумчивости. 

Весь сегодняшний день похож на девичью фантазию, в которой состоятельный красавчик после проведенной ночи с тобой, преследует, ищет встречи; где твой бывший раскаивается в сказанном и приносит извинения.

— Что ты здесь делаешь?! 

— Пришел продолжить разговор, — Ник разжимает мои пальцы, забирая пакет с продуктами. 

— Мне казалось, что мы все обсудили. 

— И да, и нет, — уверенно сворачивает к моему подъезду. — Четвертый этаж, первая дверь справа. Говорю на тот случай, если ты боишься, что я сейчас узнаю твой адрес и буду поджидать каждое утро. 

— Ты уже это делал. Я права? — осколки дня складываются в единую картину. — Ты был здесь? 

— Мое поведение нормально, — отвечает он уверенно. — Я осознаю, что делаю. Не бойся. 

— Сейчас ты по-настоящему меня пугаешь. 

Ник останавливается на моей площадке:

— Я знаю, что мои поступки выглядят странными, но я не причиню тебе вреда. Не смогу, если ты сейчас думаешь об этом. Никогда, Алин, — добавляет с полной уверенностью. — Никогда. Это меня убьет. 

— Ник, твои слова, они… 

— Что с ними не так? Считаешь, что я вру? — усмехается и стучит фалангой пальца по полотну двери: — Открывай, я занесу продукты и уйду. Обещаю. Опять не веришь, — протягивает пакет. — Твое право, — он замолкает, прислушиваясь к звукам за дверью. — Ты живешь не одна? 

Я отчетливо слышу шаги, щелчок отмыкаемого замка, скрип. Дверь распахивается, оттесняя Ника. В ноздри бьет аппетитный запах жареного лука, а слух улавливает музыку — песни любимой рок-группы Балабаева. 

— Ты вовремя, Алин, — пакет из моих рук вновь забирают. — Картошку жарю. А ты что застыла? Заходи, — Витя исчезает в глубине квартиры. — Устала? — доносится уже из кухни. — Ужинать скоро будем.