— Полной луны, стая, — обращается Альфа, выждав, когда все соберутся.

Мужские и женские голоса отвечают своему главе:

— Полной луны.

— Полной луны, — и я повторяю вполголоса. 

— Сегодня, в полнолуние, — Альфа развернулся лицом к каменному лику и яркому желтому светилу в небе, — мы собрались, чтобы объединить две судьбы в одну.  Соединить жизни и попросить Богиню о скорейшем потомстве. Я обращаюсь к тебе, Селена, — голос оборотня наполняет магическая вибрация. 

Дальше я не понимаю ни слова, но продолжаю жадно слушать, будто от этих непонятных слов зависит моя дальнейшая судьба.   

Казалось, что пламя свечей танцует под тихий вибрирующий напев. Я боюсь дышать и лишь смотрю на грубоватые черты лица Богини, высеченные на камне. 

— Две жизни, — громко произносит Альфа и я вздрагиваю, — одна судьба! — оборотень торжественно возводит руки к небу и замолкает. 

За время обряда желтый диск светила налился оранжевым. Луна сверхъестественно заполыхала, будто подтверждая, что Богиня услышала просьбу, а я не могу отвести от нее взгляд, ощущаю невыносимую боль. Она жжет в груди, разливается по венам, вынуждая хватать ртом прохладный ночной воздух.

Отчего так больно?! Просто невыносимо.

— Лера, — я почувствовала прикосновение к лицу. — С тобой все в порядке? 

— Что? 

— С тобой все в порядке? 

—  Да, — я ответила, фокусируя взгляд на мужском лице. — Это мне? — спросила и склонила голову. 

Любимый возложил на голову венок из тонких прутьев и цветов, подобных тем, что украшали статую Богини. 

— А это нормально, что у меня вот здесь горит? — я указываю ладонью на сердце, отчетливо ощущая его удары.

— Ты переволновалась. 

— Нет, это не волнение…

— Тише, — перебивает меня Эрил, — все хорошо. Ты же мне веришь? — спрашивает глядя в глаза. 

— Да, — я отвечаю одними губами, а боль продолжает съедать меня. Скручивает плечи, вынуждая ссутулиться. 

— Сегодня я бы хотел не только разделить с тобой свою жизнь, и не только представить тебя Селене, — Эрил обращается ко мне. — Но и заявить о том, что ты моя. 

Я непонимающе улыбаюсь.

— Обменяться метками. Чтобы каждый оборотень: нашей или чужой стаи, да любой другой нелюдь, знал — ты, Валерия, принадлежишь мне. Я буду любить тебя вечно, — мужчина бережно обхватывает мое лицо ладонями. — Ты согласна? 

— Согласна.

Мой ответ заглушает звериное рычание. Такое злое и отчаянное, что я вырываюсь из мужских объятий, в страхе осматриваясь и пятясь. 

Огромный зверь беснуется. Он топчет землю, вспахивает ее мощными лапами, не мигая смотрит на меня. 

— Адам? — губы сами произносят имя. 

Зверь вскидывает крупную голову к небу, разрывая наступившую тишину душераздирающим воем. Волк бросается на меня, делает несколько крупных прыжков и резко меняет направление, теряясь в темноте. 

За ним следуют еще трое, кто-то оборачивается прямо на поляне, оставляя после себя разбросанные клочья одежды, и спешит за собратьями в темноту. 

Вой заражает меня страхом, обидой, невыносимой тоской. Я инстинктивно ищу защиты, стискиваю горячую ладонь Эрила, стараясь совладать с эмоциями. 

Тепло любимого, вот что мне сейчас нужно.

— Что случилось? Куда убежал твой брат? —  спрашиваю я. — Он злится? Он злится на меня? — говорю тише. 

— Я не знаю, — отвечает Эрил, — но утром поговорю с Адамом. 

Я вновь вздрагиваю от протяжного завывания в несколько голосов, приносимого порывами ветра. 

Красивое место тускнеет, теряет свое очарование, мне больше не хочется находиться здесь. Не хочется быть в центре внимания, под прицелом нескольких десятков взглядов. 

На меня смотрят слишком пристально, будто все знают истинную причину произошедшего. Я замечаю осуждение, непонимание, сопереживание.