Я стану твоей тьмой Лика Вансловович

1. Пролог

ВНИМАНИЕ!

(скажу сразу!) Я НЕ историк и НЕ утверждаю, что все так и было! Таково моё альтернативное видение того времени!

Пролог

Бывают в жизни положения, выпутаться из которых можно только с помощью изрядной доли безрассудства.

Ф. Ларошфуко

Боль, обида, разочарование, злость – они съедали ее изнутри, не позволяли дышать полной грудью, улыбаться, радоваться простым мелочам, мечтать. Казалось, кто-то перерезал последнюю нить, что держала ее над пропастью, и вот теперь она тонула, падала, отчаянно пытаясь разглядеть там впереди хотя бы тусклый лучик света. Но его не было…

Расхаживая по комнате из стороны в сторону, она смотрела на свои руки, в которых дрожал лист бумаги, изрядно помятый и истерзанный. Сделав глубокий вдох, девушка решительно подошла к комоду, скрутила письмо в тонкую трубочку и подожгла его над свечой. Взгляд застыл на неровном пламени, стремительно пожирающем бумагу и подбирающемся к ее пальцам. Она бросила его на серебряный поднос рядом с чашкой недопитого чая, желая убедиться, что после ничего не останется. Здесь и сейчас она отчаянно пыталась сжечь горькую правду, обрушившую ее мир, хотела уничтожить малейшее напоминание о НЕМ, но вырвать его из сердца было слишком тяжело.

Снова по щекам катились слезы: наверное, тому виной едкий дым?! Уж, конечно, других оправданий и быть не может! Она посмотрела на собственные руки: тонкие пальцы все еще дрожали, и девушка сжала их в кулаки. Впервые в жизни больше всего на свете ей хотелось причинить боль другому человеку, насытиться созерцанием чужих страданий. От этих мыслей стало гадко и даже противно. «Это НЕ я!»

— Госпожа Строгонова, не соизволите ли вы отворить мне дверь? Должен предупредить вас, что я крайне не терпелив и ужасно раздражителен, так что пошевеливайтесь!

Знакомый голос заставил ее вздрогнуть и обернуться, она совсем забыла о его приезде, хотя знала о нем еще неделю назад. В груди что-то зашевелилось, словно подталкивая ее к двери, наполняя легкие таким необходимым сейчас воздухом.

— Алекс, — выдохнула она, едва распахнув дверь.

Она обняла его, крепко сжав руки, чем явно ошеломила гостя, но он быстро опомнился и, прочистив горло, заговорил с ней в привычной развязной и немного пренебрежительной манере.

— Пшеничка, ты меня удивляешь! Что, так сильно соскучилась? Тогда отчего же редко писала мне письма, ни разу не признавалась, что тоскуешь? Может, ты воспылала ко мне нежными чувствами, м?

Закинув голову и встретившись с насмешливым и наглым взглядом, Алиса тут же отстранилась от него.

— Ты должен мне помочь! — заламывая руки, произнесла она пересохшими от волнения губами.

Взгляд князя изменился, смешинки растаяли, острый проницательный и очень внимательный взор подмечал малейшие изменения ее лица: поджатые губки, сведенные брови, решительно вздернутый подбородок и нервные движения рук.

— Должен? Не люблю это слово и никак не припомню, когда бы мог тебе задолжать, разве что… ты хочешь попросить меня о поцелуе? В таком случае я готов открыть для вас, сударыня, неограниченный кредит! — он снова шутил, но его улыбка не доходила до глаз и была скорее привычкой, нежели искренним порывом развеселить девушку.

Алекс чувствовал ее волнение и тревогу и еще не понял, как следует себя вести и что именно так огорчило девушку.

— Прекрати паясничать! — одернула его Алиса, торопливо облизывая губы и пряча взгляд. — Кажется, ты называл меня своей сестрицей, а теперь вот заговариваешь о поцелуях! И не совестно? — попыталась упрекнуть князя девушка, неловко отступая от него на полшага спиной вперед.

— О, это было давно, точно до того, как ты превратилась из забавной малышки в прелестную красавицу! Увы, но я больше не испытываю к тебе братских чувств! – хищно прищуриваясь, заявил Алекс.

— Дурак, — обиженно заключила Алиса.

— Осторожнее, пташка, кажется, ты хотела просить меня об одолжении, а я человек обидчивый, могу оскорбиться и не ответить на твои просьбы!

— Но ты не можешь! ТЫ просто обязан помочь мне, кроме тебя никто меня не поймет! Алекс, прошу, я схожу с ума! — голубые глаза девушки блестели от слез, тень душевной боли скользнула по нежным чертам, затаилась в уголках дрожащих губ.

— Чего ты хочешь, Алиса? — хрипло спросил князь, осторожно касаясь ее плеча в невинном ласковом жесте.

Видеть ее такой было слишком невыносимо. Алиса снова посмотрела в его глаза, ее длинные ресницы намокли от влаги, она побледнела и часто дышала. Девушка сжала его запястья, словно желая удержаться на плаву и вдруг произнесла:

— Мне нужен твой револьвер, Алекс!

2. Часть 1. Глава 1

Анна

Благородство чувств не всегда сопровождается благородством манер.

О. Бальзак

Последние три дня маленький, полуразрушенный домик с худой, обветшалой крышей и разбитыми окнами стал ее прибежищем.

Военные продолжали свои бессмысленные перестрелки, убивая друг друга и днем, и ночью. Она слышала свист шальных пуль и грохот проносящихся ядер так близко, что отчаянно боялась покинуть свое укрытие.

Крохотный и совсем непрезентабельный домишка не представлял интереса для мародеров: очевидно, что прежние хозяева, были бедны и красть у них совершенно нечего. Анна ютилась в единственной застекленной комнатке, не осмеливаясь затопить печи и не решаясь отправиться за продуктами пропитания. Да и где же их взять сейчас: на что выменять и главное, у кого попросить? Солдаты не проявят к ней жалости, они и сами недоедают, а уж если угодить в лапы противника…

Но голод подталкивал ее к решительным действиям: она должна была во что бы то ни стало выбраться и найти людей, попросить о помощи, выжить, вернуться на родину… Закутавшись в старую, изглоданную молью шаль, она шагнула к двери, осторожно ухватилась за ручку и решительно опустила ее вниз.

Неожиданно послышались голоса. Чужая речь, громкий хохот и ужасный, режущий слух свист, потом снова злой пьяный хохот и короткий выстрел. Девушка почувствовала, как душа камнем ухнула вниз, она тут же поспешно отпустила ручку и отступила от двери. Испуганно огляделась, выискивая надежное укрытие, но вокруг не было почти ничего: война разрушила этот город, коснулась каждого дома, оставила уродливые шрамы за каждой дверью. Кроме грязного стола и лавки тут был только мусор и обломки старой мебели.

«Им незачем сюда входить!» — попыталась успокоить себя Анна.

Но шорох солдатских сапог и неприятный говор были совсем близко. Она растерянно зажмурилась, как в детстве, когда прикрыв глаза ладошками, ты наивно веришь, что если ты никого не видишь, то и они тебя не заметят. Вот только детство было далеко позади. Анна юркнула в спальню, коря себя последними словами за глупость и неосторожность. Что, если они увидели ее в окно? Почему она не догадалась опуститься на корточки и пробраться в комнату на четвереньках, быть может, тогда у нее был бы шанс…

Жалобно и зловеще скрипнули ступени, затем звук повторился еще и еще, дверь тяжело ударилась о стены и в хижину вломились незваные гости.

Она не сразу смогла разобрать их говор, однако кое-что понять все же удалось.

— Кого ты видел здесь, Грен?

— Кажется, это была женщина или девушка, я не разобрал, но точно не старуха!

— Решила спрятаться!? — последний голос был особенно страшным, в нем было что-то по-настоящему опасное.

Анна заползла под кровать, зажала рот рукой, чтобы не выдать себя не единым звуком, затаилась, старательно сдерживая каждый вдох и выдох, словно они могли и их услышать тоже.

«Что они со мной сделают?» — с ужасом подумала девушка.

Она до смерти боялась попасть в лапы врага, боялась собственной слабости и беззащитности. Какой же жалкой она стала! Запоздало мелькнула мысль о коротком ноже с давно потупившимся лезвием, которое девушка так неосмотрительно оставила на столе. Не будь она такой трусихой, у нее было бы оружие - не бог весть какое, но все-таки лучше, чем ничего!

— Ну и лачуга, что она тут могла делать? — незнакомцы по-хозяйски расхаживали по гостиной, поднимая пыль, отпинывая ветошь в сторону, переворачивая лавки.

Не прошло и минуты, как один из них догадался заглянуть в тесную комнатку, широко распахнув дверь и сразу пройдя вглубь. Она увидела большие грязные сапоги и внутренне сжалась, перебирая в уме слова молитвы.

«Отче наш, Иже еси на небесех…», - болезненный удар сердца. «Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое», — губы беззвучно шепчут слова, а солдат делает шаг к незастеленной постели. «Да будет воля Твоя…» — она испуганно замирает, отчаянно желая остановить биение сердца в груди, умереть в это самое мгновение и ничего уже не бояться и не чувствовать.

«Уходи, уходи, уходи…» — бьется в голове одна единственная мысль.

Но чужие пальцы в тот же миг обхватывают деревянную перекладину и с легкостью вздергивают ее вверх, отшвыривая куда-то в сторону. Анна вскрикивает и испуганно смотрит на незнакомца. Он кажется ей жутким уродливым великаном.

— Вы только посмотрите, кого я здесь нашел! Затаилась, как мышка, и надеялась, что мы тебя не найдем?

Солдат наклоняется и грубо хватает за волосы, вздергивает на ноги и тащит в гостиную.

Она почти ничего не видит от слез, застилающих глаза. Трое. Как она сможет избежать унижения и спастись из лап этих варваров? Тот, что нашел ее, был самым высоким, он толкнул девушку на середину комнаты, и она больно ударилась коленками и едва не разбила нос о старые деревянные половицы. Двое других тоже выглядели угрожающе, они смотрели на нее глазами голодных хищников, заприметивших свою жертву. Темные локоны рассыпались по худым плечам, Анна отбросила несколько прядей назад, чтобы заглянуть в глаза своих мучителей, а потом решилась встать на ноги, не желая оставаться безвольной игрушкой.