Она просит одолжить Риткин фен, а я смотрю на нее, как скудоумный, и рот наполняется слюной, потому что она вся на как наливное яблоко. Стоит вцепиться зубами в смуглое плечо, и брызнет живительный сок.

Я еще не осознаю, что происходит, но в мозг уже загружаются ряд картинок от жесткого порно до самых сопливых романтических.

Тогда впервые я задумался, а что если… А почему нет? Что в этом такого?

Отдавая Соньке очередную футболку, которые я закупаю в расчете на нее, потому что, блядь, она их у меня дербанит постоянно, я почти на грани.

На грани того, чтобы вломиться в ванную, но за шкирку оттаскиваю себя на балкон и смолю там, отгоняя от себя развратные видения.

А когда она, выпив весь сок в доме и всю кровь в моем организме, уходит, я понимаю, что мог испортить все. Что этого не должно произойти.

Сонька достойна самого лучшего, а не мудака, который потеряет к ней интерес через неделю, только завалив ее в койку.

А теперь она утверждает, что нашелся тот, кто не остановился.

И я даже думать эту мысль не могу, настолько она чудовищна. Блядь, какой-то сраный урод трогал Соньку! Не знаю, что меня больше выстегивает, что она с кем-то спала или что кто-то стал первым.

Не я.

Я всегда был для нее лучшим! Я! Я всегда был для нее идеалом! Ее героем!

А сейчас она посылает меня в задницу.

Не хочет видеть. Не отвечает на сообщения. Не звонит.

Это как если отключить ИВЛ. Я задыхаюсь.

Невыносимо.

– Тогда я, пожалуй, останусь, – я бы в любом случае не оставил свой пост возле Ждановой. Слишком дорого мне обошлись эти месяцы без Соньки.

Это было, пиздец, болезненным открытием, что без нее мне хреново.

Всю пару Соня скрипит ручкой и не смотрит на меня. Жду, что в перерыв хоть потребует, чтоб выпустил, но нет. Только сопит сильнее, когда начинают прилетать комки смятых записок к нам на парту. А когда пара заканчивается, Соня просто сгребает все в сумку и выходит с другой стороны ряда вслед за цепочкой студентов.

Нет, дорогая подруга. Нетушки.

Мы теперь с тобой навсегда вместе.

Иду за ней, постепенно нагоняя в битком набитом студентами коридоре.

Соня ожидаемо сбегает в женский толчок. Неужто думает, что буква «Ж» меня остановит? Ладно, даю ей пять минут. Если не выйдет сама, я не виноват.

Запрыгиваю на подоконник.

Прокручиваю в голове сегодняшнее утро, пытаясь понять, почемук мой прекрасный план оказался нежизнеспособным. Сдох в корчах, стоило мне увидеть Соньку.

Она на меня зла. За дело, между прочим.

Я потерял доверие. То самое, из-за чего мне раньше прощалось все. И как его вернуть, когда во мне просыпается монстр каждый раз, когда я наталкиваюсь на Сонины колючки? Перебираю в памяти, что я знаю про Жданову, и по всему выходит, что надо дать ей высказаться. Выплеснуть на меня свой гнев.

И понять, на что давить, чтобы простила.

Из мыслей вырывает звонок на пару.

Так, значит, прошло больше пяти минут, а Сони все нет.

Ну что ж.

Спрыгиваю с подоконника и, не сомневаясь, распахиваю дверь в обитель женских сплетен. Думаю, это прекрасный повод для скандала. Главное начать, а там я вытащу Соню на эмоции.

Если б я знал, чем это обернется.

22. Глава 22. Соня

Минуты на паре тянутся мучительно долго.

У меня не выходит сосредоточиться на лекции от слова совсем. Записываю на автомате. Приставь мне пистолет к виску – все равно не вспомню, что за тему мы изучали.

Будто нас двоих накрыло куполом и отделило ото всех, и все мои органы чувств ловят только сигналы Рэма.

Я кожей ощущаю пристальный взгляд.

Рэм не гнушается меня трогать, и я каменею, когда он убирает мою челку от лица. Внутри словно еж ощетинивает иголки. Это так неправильно, в жестах Рэма столько привычной ласки, которая никак не вяжется с тем, что он говорит и как поступает, что меня заливает холодом изнутри.