Надавив на клаксон, я привлекаю внимание Дэнчика и машу ему рукой в пригласительном жесте.

– Что ты задумал? – наконец не выдерживает Соня.

Но я только коварно улыбаюсь.

20. Глава 20. Соня

Рэм-сволочь!

Размазал помаду, а там тоналка, контуринг!

Будь ты проклят, Рэм!

Я так психую, что в итоге задеваю кружку, и часть кофе выплескивается мне на юбку.

Я сейчас разревусь!

Что за поганое утро? Я и так их ненавижу, эти сраные утра!

До пары остается полчаса. Времени искать немятые тряпки уже нет. Остается только натягивать джинсы, и меня корежит, как черта от святой воды. Этот скот, сто пудов, подумает, что я послушалась его дебильного приказа!

Джинсы, разумеется, и не думают застегиваться. Приходится корячиться, лежа на полу, и я чуть не ломаю ноготь.

Ну, Рэм! Костьми лягу, но больше тебе не удастся портить мне жизнь!

Бесит все. И даже Денис, который, видимо, самоутверждаясь, решает приобнять меня. Рука вроде на талии, но мне становится душно, и хочется вывернуться.

Черт, сегодня меня полапали все парни, а я еще и из подъезда не вышла!

Но когда на улице я вижу, что машина Дениса заблокирована… Даже нет. Не так.

Когда я вижу самодовольную рожу Рэма с неизменной сигаретой в зубах…

Я понимаю, что шансов у этого дня закончиться без кровопролития нет.

О… Я могла бы вызвать такси, но это означает, что я опоздаю. Черт его знает, когда назначат. В это время все тачки едут в обратную от универа сторону по направлению к бизнес-центру.

А вот сесть в машину к Рэму и мотать ему нервы…

Так он еще и глумится надо мной:

– Какая ты бесчувственная, Соня. Ай-яй-яй! А псинку свою на произвол судьбы бросила. Как же так?

Молчу. Рэм же бесится, когда его игнорят. А говнюк продолжает:

– Но я ведь хороший человек, правда? Я обязательно возьму и твою собачку, хоть ты ее и без намордника водишь, – и зовет Дениса.

– Что ты задумал? – мне становится нехорошо.

Я отлично знаю эту паскудную улыбочку.

Дурные предчувствия поднимают голову.

И полностью себя оправдывают.

Стоит Денису присоединиться к нам в салоне, как из Рэма сыплются гадости. Так меня не позорил еще никто в жизни. Даже мама…

– Чего пялишься? – Рэм бросает взгляд на Дэна в зеркало заднего вида как раз, когда я пристегиваю ремень безопасности. – Думаешь, настоящие? Я бы не обольщался. В шестнадцать она подкладывала носки в лифчик.

Что???

До меня доходит, что он про мою грудь!

В озверении поднимаю глаза на придурка, а он мне ехидно подмигивает.

– А вот задница у нее проклюнулась раньше…

О нет! Заткнись! Только не это! Не вздумай!

Но идиота уже несет.

– Я помню, как у нее джинсы лопнули посреди торгового центра. Это еще в пятнадцать…

Мне не хватает кислорода. Меня сейчас разорвет.

– Завали сейчас же, – цежу сквозь зубы.

– А что такое? А в чем дело? – скалится Рэм. – Я же не рассказываю про то, как тебя прыщами обсыпало, и ты намазала их какой-то хренью и покрылась еще и пятнами…

– Р-р-рэм, – уже рычу я, а мы еще только на кольцо выезжаем.

Еще не меньше пятнадцати минут ехать. Если он не замолчит, я его убью, мы попадем в аварию, и все кончится плохо.

– Молодец, отлично получается. Дэнчик, ты в курсе, что до семи лет Соня шепелявила? Я сам не слышал, но Илья Захарович классно пародирует…

К моменту, когда мы подъезжаем к универу, меня трясет.

Рэм – смертник.

Он вываливает про меня позорные подробности одну за другой.

Да вот про сладкий кофе мы не помним, а все дерьмо, случающееся с девушкой с момента взросления, Рэм помнит просто на ура! Заслужил медальку посмертно!

На парковке перед главным корпусом я выстреливаю из машины пулей.

Правда, со второй попытки.

Первая проваливается, потому что от бешенства и нетерпения я забываю, что пристегнута. Рэм со смешком меня отстегивает, и я удираю. За что он так со мной? Мне надо прийти в себя. Пережить это.