Я не в состоянии сейчас ждать лифта и сбегаю вниз по ступенькам.

Соня скоро выйдет, и надо как-то ликвидировать гаденыша без ущерба собственной репутации.

Взгляд сразу находит тачку придурка.

Петушара, бля. Кто из мужиков ездит на ауди-тт? Бабская же.

Охуеть привет из нулевых. Даже новый седан Горелова и то приличнее.

До прокола шин я не опущусь, а вот эвакуатор, который шоркается на углу, подбить можно. Делов на пять штук. И я уже собираюсь воплотить план в дйствие, как впервые за сегодняшний день удача поворачивается ко мне лицом, а не Сонькиной аппетитной задницей.

К подъезду подкатывает колымага. Сука, джип «Патриот». Здоровенная бандура Сонькиного соседа сверху, Рамзана или как-то так. Я помню его очень смутно, он как-то разнимал веселенький махыч с моим участием, когда мы еще жили в этом дворе. Мужик работает в МЧС, и сейчас после смены ищет куда приткнуть свою тачку, чтобы завалиться спать на ближайшие двенадцать часов.

Его из пушки не поднимешь.

Машу рукой, прыгаю в свою тачилу и уступаю ему место.

Да так шикарно уступаю, что петушиная бибика Дениски остается надежно заблокирована. То есть он, конечно, может попробовать заехать на бордюр…

И при этом лишиться нехуевого куска бампера. А нехер покупать модельки машин вместо настоящих. Трехколесный велик ему самое то.

И куклу пусть надувную берет.

Соню он возит.

Гандон.

– Спасибо, брат, – вываливается из «Патриота», пусть будет, Рамзан.

– Нет проблем, – довольно склаблюсь я.

Ну а чего? На войне как на войне.

Проводив взглядом мутно-сине-зеленую форму, скрывшуюся в подъезде, я устраиваюсь на капоте и закуриваю в ожидании появления Соньки со своим бесполезным аксессуаром.

Когда наконец приоткрывается дверь, и Жданова выходит на улицу, во мне борются два чувства. Удовлетворение и звериная ярость.

Сонька все-таки напялила джинсы. Сечет, что я слов на ветер не бросаю. И это хорошо.

А вот то, что Дэнчикова рука успевает приобнять Сонькину талию совсем не в братском порыве, мне пиздец как не нравится. Я представляю, как медленно выкручиваю руку товарищу, попутавшему берега…

– Соня! – рявкаю я.

Она вздрагивает и поднимает на меня глаза.

У нее на лице странная смесь чувств, не берусь расшифровать, Сонька все-таки вещь в себе, и не всегда я понимаю, что она там думает, перед тем, как выкинет очередной фортель.

Я поднимаю руку и демонстративно постукиваю пальцем по циферблату. Мол, цигель-цигель, опаздываешь.

И в этот чудный миг Денисонька замечает, что его аудюшка превратилась в недвижимость. Прям, блеск! Он мечется вокруг тачилы, а Сонька, закусив губу, с ненавистью смотрит на меня.

Она прекрасно понимает, что даже если Рамзан, этот святой человек, еще не уснул, то пока они к нему поднимутся, пока он спустится, пока отгонит…

Это если он их не пошлет.

Отсюда вижу, как Соня скрипит зубами.

Остервенело дернув ремешок сумки на плече, она идет ко мне пылая злостью.

Каблуки напялила, зараза.

Походка у Сони что надо. Ушлепок даже на секунду забывает про свое бедственное положение и пялится ей вслед.

Соня же, не говоря ни слова, но расстреливая меня глазами, распахивает дверь пассажирского сиденья и садится ко мне в машину.

Вот и умничка. Вот и ладушки.

Только это не все, золотце мое. Ты меня сегодня выбесила.

А ведь я предупреждал.

Приоткрыв дверцу, я заглядываю к ней со стороны водителя:

– Какая ты бесчувственная, Соня. Ай-яй-яй, – тяну я. – А псинку свою на произвол судьбы бросила. Как же так?

Сопит, явно с трудом сдерживаясь.

– Но я ведь хороший человек, правда? Я обязательно возьму и твою собачку, хоть ты ее и без намордника водишь.