– Неужто и Ладогу твой княжич взял? – покачал удивлённо головой Вен.

– Половину крепостных стен он пожёг, а город захватил. Теперь заново его отстраивает.

– А как же ярл? Тот, что всю округу повоевал? – по-прежнему не унимался старец.

– Ярл Фроуд со своим окружением бежал из крепости! Да и совсем немного у него людей осталось. Почти всех ратники порубили.

– Ишь ты, – удивлённо пробурчал староста. – И что тебе от нас надобно? Тоже город пожечь хочешь? А с людьми как поступишь?

– Коли горожане ворота отворят и власть княжича Антона признают, то не быть войне и смертям. Ну а ежели заупрямятся, то велено крепость повоевать! А народ… бабы ещё детишек нарожают. – Рослав замолчал, впившись взглядом в лицо Вена. – Ты, старик, решай с вождями, что делать будете. Срок даю вам до восхода солнца.

Княжич долго смотрел вслед уходящему в сторону крепости старцу.

Лишь только первые лучи солнца осветили небосвод, огромные створчатые ворота крепости дрогнули и со скрипом отворились, открывая дружине Рослава проход в город.

Зима была в самом разгаре.

К ночи мороз усилился. Небольшое оконце покрылось толстым слоем льда. Холод проник в опочивальню и заставил княжича с ложа переместиться поближе к огню.

Устав сидеть в неподвижной позе на низенькой маленькой скамье перед очагом, Антон потянулся вверх всем своим мощным телом, разминая затёкшие мышцы, опустился на четвереньки, упираясь руками в пол, повернулся и лёг на прохладные дубовые доски, плотно прижавшись к ним спиной.

Горячие волны накатывали сверху, приятно обжигая тело сквозь холщовую рубаху и вызывая приятное чувство блаженства.

Взгляд его заскользил по балкам потолка вслед за мечущимися по нему отсветами пламени, напоминающими армаду драккаров, стремительно несущуюся под парусами к намеченной цели.

Мыслями княжич снова устремился в прошлое, к совместным походам с Бьёрном Железнобоким.

Они оба были молоды, сильны и честолюбивы, а потому довольно быстро сдружились и часто подолгу беседовали друг с дружкой.

Узнав о смерти сестры Антона по имени Аслауг от руки какого-то разбойника-дана, свей пытался убедить княжича в разговорах, что гибель её оказалась случайной. Так уж решили боги. И нельзя за это ненавидеть и мстить всем соплеменникам убийцы. Да и сам Бьёрн тоже родился даном, как его братья и отец.

Княжич, не желая обижать своего нового союзника, молча и задумчиво выслушивал речи викинга, но соглашаться с ним не спешил. Слишком уж свежи были воспоминания о гибели самых близких для него людей: Аслауг, Клеппа и ярла Эйнара.

Как-то Бьёрн рассказал Антону, что стал конунгом только по воле Рагнара Лодброка. Тому хотелось посадить на престол верного человека, способного сильной рукой управлять раздробленной страной свеев. Выбор у него имелся. Детей знаменитый викинг наплодил много, потому ему было на кого оставлять захваченные в набегах города и территории, дабы получать с них дань. И наиболее подготовленными к этой роли считались Бьёрн Железнобокий и Ивар Бескостный, о подлости, жестокости и удачливости которого частенько говорили промеж себя ладожские даны. Не всему услышанному княжич верил, но зарубки в своей памяти о подвигах сыновей Рагнара Лодброка оставлял.

Много нового и интересного для себя почерпнул Антон из бесед со своим союзником, вот только никак не мог выведать, почему тому дали прозвище Железнобокий.

А когда узнал, то долго смеялся.

Оказалось, одна из его наложниц вшила по бокам изнутри куртки викинга несколько металлических полос, чтобы рубящие удары вражеских мечей не причинили вреда бёдрам и бокам её любимого. Драться стало тяжелее, но зато, наряду со щитом, у Бьёрна появилась дополнительная защита, о которой он потом ни разу не пожалел.