– Не руби с плеча, сынок, – гладила она его легонько по предплечью, и пальцы её дрожали. – Ты ещё так молод. Дров наломать легко, а разожжёшь ли костёр – неизвестно. Сумеешь ли кашу сварить – не понятно.

– Всё решено, – сказал он и ей. – Я всё понимаю, но иногда заканчивается предел терпения и понимания. Я никому ничего не должен, хватит. Своя голова есть, других не надо. Пусть каждый своим умом живёт. Я вашим уже нажился по горло, – чиркнул он ребром ладони по кадыку.

– Ладно, ладно, не горячись, – снова гладила мама его по руке и вздыхала, скрывая слёзы. – Отец… он не со зла. Он всем только добра желает. Не для себя старается. Я пойду, пожалуй, – заторопилась она, видя, как каменеет лицо Олега.

Он бы возразил. И привёл тысячу аргументов. Но всё оказалось куда проще, чем он придумывал и выстраивал линию защиты собственных прав.

Покатилось, как снежный ком – не остановить.

– Ты когда приедешь домой? – спросила вечером Лина. Ничего необычного в её видеозвонке не было.

Она часто позванивала. А Олег ей – всё реже. Да, можно сказать, в последнее время и не звонил: сказать нечего, лгать за глаза он не привык. Считал, что при важном разговоре лучше человека видеть воочию, а не через монитор компьютера.

Как-то не по-мужски объявить за тысячи километров: извини, у меня другая, мы разводимся. Но рано или поздно это нужно было сделать, только не так. Лина всё же не заслужила пренебрежительного к себе отношения.

Несмотря на договорной брак и богатого отца, она не была ни стервой, ни избалованной фифой. Они жили неплохо, хорошо даже, если уж по правде. Не хуже других среднестатических семей.

– Скоро, – ответил твёрдо. Да, именно так он и собирался сделать: поехать, поговорить, решить.

– Возвращайся скорее, – вдруг заплакала Лина и прошептала: – Я беременна, Олег.

Это был удар. Он даже сразу не поверил. Засомневался. Подумал: это всё происки отца – рассказал, небось, Линке, убедил повлиять, найти способы. С него станется. Он и не такое проворачивал, если ему очень нужно было. Когда отец идёт к цели, он не гнушается никакими методами.

Но, глядя, как по щеке жены ползёт одинокая слезинка, Олег решил, что не настолько Линка великая актриса, чтобы так играть.

Реальность подобралась ещё ближе, дышала в затылок и подталкивала. Прятаться от мира хорошо. Но рано или поздно приходилось выходить с миром на бой, открыв забрало и нацепив броню. Только мир очень хорошо знал, где у брони уязвимые места, а потому с лёгкостью добирался до тела и ранил.

На следующий день приехал отец. В этот раз он не орал и не гневался. За два дня, что Олег его не видел, отец словно сдал. Будто невидимая болезнь подточила его внезапно – так сильно он изменился внешне.

– Только тебе, конечно, решать, сын, что делать со своей жизнью. Но от того, что ты решишь и как поступишь, зависят жизни других людей. Я не о семье сейчас, хотя зацепит, в первую очередь, и мать, и Глеба, брата твоего. О себе я не беспокоюсь: каждый мужик должен уметь принять удар и выстоять. Я о судьбах тысячи людей, что зависят от нашей компании. У нас… не очень хорошо обстоят дела. И если Ивлев перестанет поддерживать, нам конец. Ну, и тому, что выстроил ты, тоже. Два года для быстро развивающейся компании не срок. И всё, чего ты достиг, превратится в прах.

Он перекладывал груз на плечи Олега. Большой неподъёмный камень, который он, как Сизиф, должен был переть в гору, не зная, не полетит ли этот огромный булыжник вниз, увлекая его за собой.

И снова Олег не поверил. Решил во всём разобраться сам. На это ушла ещё неделя, которая ясно дала понять: отец не преувеличивал размер катастрофы. Как так получилось, по каким причинам крепко стоящий (на его взгляд) бизнес дал пробоину, выяснять уже не было ни времени, ни сил.