Однако утренний холод вновь напомнил о себе, не давая возможности дольше наслаждаться прелестями утра. Повернув ключ в замке зажигания, я завел машину и включил печку. Через несколько минут теплый воздух заполнил салон машины, прогревая мое прозябшее за ночь тело. Покрутив ручку настройки автоприемника, я поймал «Маяк», и тотчас, заглушая монотонный шум работающего движка, сюда, в оторванный от цивилизации и суеты островок отчуждения, ворвались звуки джаза. Исполнялась джазовая композиция. Я любил этот музыкальный стиль. Этот полиритмический джаз, зародившийся в США на рубеже ХIХ и ХХ веков в синтезе европейской и африканской музыки, всегда покорял меня своим своеобразием, свободой исполнения и импровизационностью. Джаз – это единственная музыка, которая удивительно удачно вписывалась в мое настроение – и когда оно плохое, и когда приподнятое. И даже тогда, когда мне, страшно уставшему после рабочего дня, стоило поставить пластинку лучших джазовых исполнителей, когда-то подаренную и уже прилично затертую от частых прослушиваний – тотчас усталость снималась как рукой.

Я открыл «бардачок» машины, достал пачку галет, плитку шоколада «Сливочный» и пакетик быстрорастворимого аэрофлотовского кофе. Такой НЗ всегда был у меня на случай атомной войны, как шутил один мой приятель.

Включив автомобильный термос-кипятильник, я быстро вскипятил стакан воды и через некоторое время уже блаженствовал под звуки упоительного джаза, окончательно согревшись горячим кофе.

Когда первые лучи восходящего солнца пробились сквозь пелену тумана и в тандеме с ветром, налетевшим невесть откуда, быстро рассеяли ее, передо мной открылась удивительная картина: дорога, на обочине которой мне пришлось провести ночь, метрах в двухстах вперед резко сворачивала вправо и убегала вниз. По обе стороны дороги, насколько хватало глаз, простирались нежно-желтые поля убранных хлебов, чередующиеся с изумрудом озимых. Дорога убегала вниз с горы, у подножия которой узкой полосой расположилась кажущаяся издалека игрушечной деревенька, за которой тотчас начинались и уходили за горизонт бесконечные в утренней синеве леса – дремучие и труднопроходимые в этих местах, с нависающим над ними огромным небом. Небольшая речушка петляла вдалеке среди холмов и сверкала золотом в лучах восходящего солнца.

Увиденное заставило меня мгновенно оцепенеть. Я, заброшенный сюда силой проведения, был ошеломлен тем, что место это оказалось мне до боли знакомым, как будто я прожил здесь сто лет. Именно эта картина стояла у меня перед глазами последние несколько лет, с тех пор, как мне пришла идея купить дом в глуши. Да-да, именно это место притягивало меня к себе и приходило много раз во сне. Что это – удивительное совпадение или закономерность, материализация воображения или мираж реального в моем мозгу?!

…Оставив машину у магазина, к которому привела меня дорога, я двинулся далее по деревне пешком. И хотя час уже был не ранний, деревня оказалась на удивление безлюдной. Лишь мерное кудахтанье кур, да редкий лай собак нарушали утреннюю деревенскую тишину. Пройдя домов десять, я увидел, наконец, возле одной избы двух старушек на завалинке, которые нежились под лучами нещедрого утреннего солнца.

– Доброе утро, бабушки. Как здоровьице?

– Доброе, доброе, – наперебой зачастили они. – Да как здоровье… ничего, грех жаловаться.

Я подкатил поближе к ним березовый чурбан, поставил на попа и сел напротив.

– Да, сильна была нынче ночью гроза, – покачал я головой.

– Гроза? Да что ты, сынок, почитай уж недели две ни одной капли с неба не упало, – ответила одна старушка.