– Чай, не все еще с полей да с огородов убрали, – поддержала ее вторая. – Куда дождей-то?!

– Как это не было грозы?! – оторопел я; и только теперь, бросив взгляд на тропинку, обратил внимание на то, что земля действительно была сухая, и никаких признаков не то что грозы с ливнем, а и маленького дождичка вокруг не было.

Было трудно поверить, чтобы всего в двух километрах от деревни прошел такой ливень, а сюда не залетело и капли дождя.

– Да, видать, Бог вас не обижает! – промолвил я в некотором замешательстве.

– А что ему нас обижать, коль мы Господа не гневим, – закончила одна из старушек.

– Да-а, – сразу сник и я, поняв, что чудеса вчерашнего дня продолжаются…

– А ты откель будешь-та? Городской, что ль? – поинтересовалась другая бабуля.

– Что ль, что ль, – промямлил я в ответ уже с меньшим энтузиазмом, – вот дом хочу купить. Не продает ли у кто вас?

– Был один пустующий, да уж продали его еще весной, а других, кажись, нету, – молвила одна.

– Да что ты, Нюр! А долгополовский-то, – перебила ее другая, – забыла, чтоль? Уж, почитай, четвертый год пустым стоит. Не продал его последний хозяин – тож из ихних городских будет.

– А пожалуй, что и взаправду есть еще один, – стала вспоминать Нюра, – да уж больно он нехорош.

– А мне любой пойдет, я не привереда, да и с деньжатами не больно густо, – вновь встрепенулся я, стараясь понравиться бабулям.

– Тогда тебе к плотнику Алексею нужно, он через шесть домов живет, – махнула рукой в нужном направлении Нюра.

…Плотника Алексея в этот утренний час я не застал. Соседка его, плотная цветущая женщина лет сорока, разглядывая меня с нескрываемым любопытством, сообщила, что тот будет только к обеду. Выяснив, что я хочу купить долгополовский дом, разъяснила мне, как найти его, при этом не переставала сочувственно качать головой, чем ввела меня в немалое сомнение: уж не кроется ли здесь подвох?!

Однако дабы скоротать время до обеда я направился на смотрины дома.

Перед моим взором предстала настоящая усадьба, которая возвышалась на большом холме в окружении высоких деревьев. Между деревней и усадьбой протекал поросший камышом и аиром довольно глубокий ручей, через который был переброшен бревенчатый с дощатым настилом мост. Грунтовая дорога из деревни сразу за мостом сворачивала перед усадьбой направо и уходила вверх, теряясь в бесконечных хлебных полях. Слева от усадьбы, так же в отдалении от деревни, стоял лишь одиноко расположившийся дом – то была старая покосившаяся изба старухи Настасьи.

Усадьба первого хозяина, Долгополова, начиналась с большого палисадника, огороженного штакетником и засаженного ровными рядами березок и сосенок. Он был запущен и порос бурьяном и репьем. Открыв калитку и миновав палисадник, я остановился перед капитальным пятистенным домом с большим крытым двором, за которым начинался яблоневый сад. Слева от дома находился каменный гараж – редкая для деревень постройка, в котором я мысленно разместил свой «Запорожец». Окна дома были заколочены, а на дверях висел заржавевший замок.

Побродив без толку по саду и насажав на брюки множество репейников, я спустился к ручью и, присев на лавочку возле баньки, закурил, окончательно убедившись, что этот куш мне не по карману.

Место мне, конечно, понравилось, и я робко тешил себя надеждой о рассрочке, что было маловероятно.

Плотника Алексея я встретил у крыльца его дома, когда тот возвращался после полудня на обед. Это был седобородый старик старше шестидесяти лет, чуть сутулый, но довольно широкий в плечах, угрюмый на вид, тяжело ступающий в своих стоптанных кирзачах. Узнав о моих намерениях, он пригласил меня в дом и, как полагается по русскому гостеприимству, предложил сперва отобедать с ним.