Но не всех принимает Небо, и тогда осенью играется свадеб меньше. А обделенным судьбой парам предстоит расстаться, чтобы до следующего лета найти ту единственную или единственного, кто навеки станет им родным…

…В тот теплый майский вечер Насте уже исполнилось восемнадцать лет, но молодая кровь кипела в ее жилах напрасно, ибо она по-прежнему не могла, да и не хотела отдать предпочтение ни одному знакомому парню. Настя прибежала домой с гулянки уже ближе к полуночи. В это время отец обычно уже спал. Однако в эту ночь в его комнате горел свет. Из комнаты доносился тихий разговор. Настя бесшумно подкралась ближе к двери. К отцу приходили селяне для исповеди, но принимал он их всегда в церкви, хотя их дом и являлся церковным пристроем и, казалось, не имело особого значения, где принимать людей. Но на этот раз своего посетителя отец встречал дома, да еще ночью, что бывало крайне редко. Сдерживая учащенное дыхание, прижимая рукой вздымающуюся грудь, Настя заглянула из темноты сеней в комнату. В центре комнаты за столом сидели двое: спиной к ней – отец, а напротив него молодой мужчина, которого она не знала по имени, но встречала в селе и несколько раз видела во время службы в церкви. Горящая свеча хорошо освещала его большие руки, покоящиеся на дубовом столе, могучие, чуть сгорбленные под невидимой тяжестью плечи, русые волосы, строгое лицо со сведенными над переносицей бровями, прямым правильным носом и толстыми губами.

Разговор, видимо, уже подходил к концу, так как мужчина молчал, а говорил только священник.

– …Вы пошли против Природы, умнее ее стать захотели… нельзя, нельзя, Александр… мстит она и тебе, и жене твоей… встаньте, встаньте на колени перед ней, бейте челом поклоны Небу числом несчетно раз… молите… а коль уж не дают!…

Тут Настя привалилась плечом к дверному косяку, почувствовав невероятную слабость в ногах, когда в пальцах рук вдруг сильно запульсировала кровь; перед глазами поплыли разноцветные блики, а слух неожиданно обострился настолько, что она услыхала гулкие удары сердца своего отца и Александра. Мужчины стали таять пред ее взором, поглощаясь фиолетовой пеленой, и в этом фиолетовом свете вдруг всплыла вся прошедшая жизнь Александра с того момента, когда к нему пришла беда.

Увидела Настя двух молодых людей – его и ее, веселых и счастливых, любящих друг друга, беззаботно играющих на молодежных гулянках и выбирающих только друг друга. Увидела Настя и звездную ночь в лесу, и их, обнаженных в лучах лунного света. И вспыхнуло огнем лицо у самой, забилось бешено сердце в груди, готовое вырваться наружу. Только стали они поглощаться тьмой, не поднялись ввысь для рождения ребенка – придавило их ночное Небо, заглушило протяжный сладостный стон из груди ее в момент наивысшей любовной неги – заглушило и осталось равнодушным к их мольбам, словно провинились они в чем перед Богом. Не зародилась новая жизнь в ней, но увидела Настя ложь ее, когда возлюбленный вел под венец ее пустую. Пошли они против Природы, и природа стала мстить им: стала сохнуть жена Александра с каждым днем, дурнеть лицом и телом, становилась злой и ворчливой. Годы летели, но так и не родила она мужу ребенка. Кровь стучала в висках, а тело кололо сотнями невидимых иголок, когда Настя «читала» жизнь Александра. Все больше и больше узнавала она его, все глубже проникала в его истерзанную душу. И велико было желание помочь ему, жалость и сострадание зарождались в ее девичьем сердце и переросли в сильное, неведомое ранее ей чувство. Но увидела она вдруг день его крайнего отчаяния, когда измученный упреками и обидами своей жены, ведомый неотвратимостью, взял Александр толстую веревку и накинул уже ее себе на шею, но тут не выдержала Настя и закричала ему беззвучным голосом из разрывающийся на части груди: