– Да, – ответила. – Мы замечательно прогулялись. Вы забыли, что сами советовали мне взять его в провожатые?

Лоранс вскочил, стукнул кулаком по столу.

– Не прикидывайтесь дурочкой! Я не имел в виду, что вы должны гулять с ним наедине! Почему вы не захватили с собой Николь? Или Клодин? Вы были вдвоём с мужчиной в течение нескольких часов. Половина Квебека видела вас, когда вы возвращались в город!

Она устало вздохнула.

– Вы забываете, что в моём теперешнем положении я навряд ли могу хоть сколько-нибудь интересовать посторонних мужчин?

– Мне наплевать на ваше положение! Есть, в конце концов, у вас голова на плечах? Или её нет? Почему, чёрт вас возьми, я должен выслушивать двусмысленные намёки от неприятных мне людей?

Клементина молчала. Она чувствовала себя ужасно. Ребёнок внутри неё зашевелился, затрепыхался и больно стукнул её в самый низ живота. Она побледнела. Сделала шаг к двери.

– Спокойной ночи, Оливье.

Он загородил ей дорогу.

– Нет, вы не уйдёте! Вы никуда не уйдёте, пока я не договорю.

Северак, до этого момента усиленно изображавший безразличие глухого, произнёс, не поднимаясь со своего места:

– Не преувеличивайте, друг мой. Господин Беранжер не имел в виду ничего, что могло бы вас оскорбить.

– В самом деле? Вы слышали, каким отвратительным голосом он произнёс это: «Вы вполне можете остаться и сыграть с нами в ла прим. Ваша жена уже вернулась. Я видел, как она входила в дом. Господин Рамболь проводил её до самого порога».

Он в точности повторил интонации Беранжера.

Северак не выдержал, рассмеялся.

– Никогда прежде не замечал в вас такого таланта к актёрству.

– Не валяйте дурака! – оборвал его Лоранс. – Разве непонятно, что он хотел этим сказать?

– Ровным счётом то, что сказал. Квебек – не Париж. А вы напрасно отказались от пары-тройки партий. Возможно, вы выиграли бы, и ваше настроение улучшилось.

Лоранс отмахнулся – замолчите. Снова повернулся к жене.

– А где вы были сегодня вечером?

– В церкви.

– Не поздно ли вы оттуда вернулись?

– Признаюсь, я с радостью осталась бы там на ночь, только бы не слышать ваших истерик, – заметила она холодно.

Договорив, Клементина решительно обогнула его и вышла из комнаты.

*

Нервы Оливье де Лоранса, в самом деле, были напряжены до предела. И он, желая расслабиться, весь вечер пил. Наливал кружку за кружкой. Севераку не предлагал – не в гостях. Захочет – вот стол, вот бутылка!

Накануне у самых стен Квебека его солдаты обнаружили мёртвым мальчишку – славного парнишку двенадцати лет. Тот каждый день на рассвете прибегал в казармы. Сидел на высоком парапете, смотрел восхищённо на марширующих по площади солдат. Мечтал о подвигах.

Лоранс, которому уже доводилось в своей жизни встречаться со смертью, на этот раз не мог похвастать выдержкой. Перевернув тело мальчика на спину, увидев залитое кровью лицо, распахнутые в удивлении глаза, раскрытый рот, он бросился прочь, упал на колени, склонился к траве. Его вырвало на глазах у его подчинённых.

Он не сразу смог подняться. Сидел, прижимая ладонь к губам.

Потом встал, наконец. Подошёл к трупу.

Стрела в спине и отсутствие скальпа не позволяли сомневаться в том, что в этом убийстве виновны индейцы.

Но кто? Кто именно бросил им вызов? Жаль, что не определить, чьих рук это дело!

Он произнёс последнее вслух. Увидел удивлённые лица – почему не определить? о чём тут гадать? это стрела могавков!

Солдат, вынувший стрелу, провёл кончиками пальцев по оперенью – вот же!

Лоранс почувствовал себя отвратительно: он был глупым, бестолковым, никчёмным. Он не знал простых вещей. Он был слабым – он не мог смотреть в лицо мёртвым детям. Он не мог ничего – даже добиться повиновения от своей жены!