«Какая дружба, дура набитая, идиотка! — вопил разум, распаляясь на помостках сознания. — Ты мечтаешь заполучить этого мужчину, влюбить его в себя, потому что сама уже давно втрескалась, как кошка, а его дружба тебе на фиг не нужна».

Саломия затолкала разум подальше, в самый темный угол и даже голову наклонила вперед, как бык перед прыжком на торреадора.

— Я согласна, — сглотнула, и ей показалось, что это тоже прозвучало слишком шумно, — согласна сыграть роль той самой наследницы за сто тысяч долларов.

Специально подчеркнула, что ее главная цель деньги, лишь бы Никита не догадался, зачем ей на самом деле нужен этот брак. Но тот уже готов был испепелить ее своими лазурно-кобальтовыми пусковыми установками.

— Нужен будет анализ ДНК, как вы собираетесь его пройти? Да она срежется сразу же.

— Никита, прекрати истерить, — устало потер переносицу отец, — мы пропишем в брачном контракте пункт, где ты будешь иметь право на любой доход своей жены, неужели ты считаешь, мы стали бы так тобой рисковать?

«Мною, конечно, вы рискнете, не задумываясь».

— Почему вы так ухватились за это наследство? Мало ли кто в мире кому что завещал?

— Потому что я знала Урсулу Фон-Россель, родную дочь Эриха, — снова вмешалась Нина Андреевна, — правда, у нее была другая фамилия, ее родителям не позволили пожениться. Она умерла у меня на руках, у нее была дочь, вот ее или ее детей и ищут поверенные Фон-Росселя.

— Без этих денег нам крышка, сынок, — вдруг совсем просто сказал Александр, — и о своем проекте ты тогда тоже можешь забыть.

Саломия молчала и не вмешивалась, она дала свое согласие, вряд ли стоит делать это дважды. Старший Елагин, снова добавив металла в голосе, дал Саломии понять, что самое время испариться:

— Наши юристы свяжутся с тобой, девочка, свадьба будет в самое ближайшее время, мы только заменим тебе имя. Оставайся на связи, надеюсь, ты не передумаешь.

Саломия торопливо попрощалась и ушла, ей хотелось переварить свалившуюся на нее лавину информации, но не успела дойти до выхода, как ее схватили за плечи чьи-то руки, развернули и впечатали в стенку. Прямо перед ней горели опасным огнем глаза младшего Елагина, он нависал над ней, преграждая путь, и от этой невольной близости ей будто кислород перекрыли.

— Откажись от этой сделки, слышишь, как тебя там?

— Саломия, — пискнула она.

— Мне все равно. Откажись, а то хуже будет.

— Отпусти меня, сумасшедший! — Саломия сделала попытку вырваться, но хватка у парня была стальная.

— Тебя никто не может заставить, — он тяжело дышал, и Саломия невольно задышала ему в такт.

— А кто тебе мешает отказаться? Тебя тоже никто не заставляет!

— Дурой прикидываешься, да? Это моя семья, у отца проблемы в бизнесе, и если он меня попросит, то как я откажу? А ты им никто!

— Очень хорошо, тогда дай мне сто тысяч долларов, и я откажусь. С удовольствием! Не хватало иметь мужа-истеричку, пусть даже фиктивного.

Хватка усилилась, и у Саломии мелькнула в голове запоздалая мысль, что он ее задушит прямо здесь. И правда дура, нужно было его злить?

— У меня есть девушка, я ее люблю, для нее это будет удар, — вдруг сказал Никита совсем другим голосом, не свистящим, не шипящим, а нормальным, — будь человеком, откажись.

Саломия помнила презрительно кривящиеся губы его девушки, ее не жаль было ни капельки, а вот насчет самого Никиты она едва не дрогнула.

— Так женись на ней побыстрее, — предложила совершенно искренне, — тогда я могу хоть десять раз согласиться, твоя семья ничего не сделает. Или пусть она вступает в это наследство, какая разница?

Но ответ прозвучал довольно неожиданно: