Мне снится наша первая зима. Снежинки невероятной красоты на его густых ресницах. Взгляд шальной и влюбленный. Паша поднимает меня и кружит.

— Отпусти! Уронишь! — смеюсь и постукиваю варежкой по плечу.

— Никогда не отпущу! Лучше убью…

Тогда казалось это шуткой, проявлением любви. Я проснулась резко, будто меня выкинуло из сна торпедой. Хватаю воздух ртом. Липкая вся от пота. Откидываю одеяло и морщусь, что спала в платье. Стягиваю одежду через голову и кидаю на пол. Шлепаю босыми ногами в ванну.

— Вот это я понимаю — гостеприимство! — раздается присвист.

«Твою ж мать! Я про Семенова совсем забыла!». Борька хоть и считается другом, но не отменяет того, что он кобель еще тот.

— Слюни подбери! — кидаю через плечо. — Это все не для тебя. — Захлопываю дверь ванной, отрезая себя от странного блуждающего взгляда. Поежилась и открыла кран. Хочу в ванной полежать! Пусть я опоздаю на работу, но кто посмеет мне прогул поставить?

В медовой ароматной пене расслабляюсь, и мозг начинает работать усиленно. Слишком мало информации. Надо бы еще копнуть, что муженек от меня так тщательно скрывал. Плещусь. Вожу по телу мочалкой. Осторожный стук в дверь:

— Виола, я кофе сварил. Выходи. Ты уже сорок минут шкуру себе сдираешь.

Так и застыла. Откуда он знает, что у меня мочалка в руках? Не вибратор, не фен, не депилятор… «Тьфу! Я так параноиком стану! Борька просто сказал, а я уже ищу скрытый смысл»

6. 6. Глава

Захожу в офис в сопровождении Борисика. Безопасник выглядит очень помятым после вчерашнего. Сотрудники переглядываются, строя догадки — «где это мы вечерок скоротали?». Все выглядит именно так. Вчера вечером — увез, сегодня — привез. Раньше за ним такого не замечали.

Диана сидит пришибленная в приемной, карябая на листке заявление на увольнение, бубня что-то себе под нос.

— Нет! — выдергиваю прямо из-под «ручки», которая чертит полосу дальше по листку, переходя на стол. — Пока положенный срок не отработаешь, никуда не уйдешь! — рву бумагу на кусочки и кидаю в мусорную корзину.

«Мне еще тебя пытать, насчет Царского», — но этого вслух не произнесла. Блондинка вжала голову в плечи. За моей спиной возвышается Семенов. Рожа суровая с похмелья, глаза красные и злые.

— Аэ-э-э-а. Сколько надо отработать? — пищит Диана, пойдя на торг.

Глазенки бегают, не зная, за что зацепиться и где найти поддержки. Видимо, в ее мозгу лампочка все же вспыхнула.

— Роман Царский меня обратно зовет, — прикусывает губу. Понятно, что сочиняет на ходу.

Мы с Борей переглядываемся. Нам предельно ясно, что выпускать ее сейчас нельзя, все растреплет и доложит Роману. Захожу с козырей.

— Диан, я слышала тебя с подружкой, как вы в туалете моего…

На слове «моего» спотыкаюсь. Кашлянув, продолжаю.

— Вы спорили на Павла, — давлю взглядом. — Ты, Дианочка, получается, вот это красивое колечко проиграла, и еще клубную карту. Неужели сдалась? Не любишь по-жесткому? А ведь могу всем растрепать «по секрету». Никто после такой славушки тебя на работу не возьмет. Кому сдалась подстилка, бегающая от одного директора к другому? Не пожелают своих жен расстраивать…

— Ия-я-я-я, — у нее видок сейчас, как у кошки, застигнутой за воровством котлет.

— Кофе нам принеси! — гаркнул Семенов, аж стены дрогнули, и, подхватив меня под руку, потащил в директорский кабинет.

— Ты страшная женщина, Виола! — ходит туда-сюда, тропу уже вытоптал. — Как?! Как можно до такого додуматься?! А если тут замешан Царский? Ему выгодно вас разделить и выкупить доли от бизнеса. Понимаешь? У тебя и у Пашки по тридцать пять процентов. У Романа — тридцать. Если он получит твой пакет или Гаврилова, то с шестьюдесятью пятью процентами станет генеральным владельцем. Он может единолично принимать ключевые вопросы без твоего участия. Виолка — это будет жопа! Большая такая жо-па, если ты ничего не предпримешь! У Пашки и до этого весь мозг стек в семяразбрызгиватель, а после того, как ты его лампой… Да еще и пошлешь куда подальше…