Я начала искать для себя альтернативу методам «в лоб». Если я «просила у своего подсознания разрешения» дать доступ к травме напрямую – через погружение в транс, телесные практики, аффирмации и прочие техники – оно как будто заранее знало, что его пытаются взломать, и включало защиту.

Тогда, вместо прямых аффирмаций и медитаций, я начала внедрять нужные установки под слой музыки или звуков. Это действует как эффект 25-го кадра – не агрессивно и ненавязчиво. Думаю, именно с этой точки лёд тронулся, и я почувствовала первые, реальные внутренние перемены.

Затем я стала замечать, что в моменты езды в автомобиле, домашних рутинных дел, принятия душа – моё подсознание открывается. Но не конкретно под запрос, а рандомно, как будто само решает, на что стоит обратить внимание.

Я начала осознанно ловить такие состояния, понимая, что это – идеальное пространство для получения ответов и внутренней настройки. Когда я ощущала, что это состояние наступило, я просто направляла поток мысли – и ответы приходили. Иногда сразу, иногда позже – в форме внезапного озарения.

Так я начала проводить самотерапию – но не с помощью инструментов, а будучи самой инструментом. Самое интересное, что это состояние не подчиняется воле и не вызывается намерением. Оно – как дикий котёнок: попытаешься погладить – убежит, а если затаиться и ждать – подойдёт сам.

И именно в таком состоянии ко мне пришла эта книга. Не как идея: «надо бы написать», а как поток мыслей, которые потрясли меня до глубины. Я записывала всё отрывками в черновики и заметки, пока не поняла, что из этого рождается нечто целое. Моей целью, прежде всего, было объединить все имеющиеся в моём арсенале знания в единую систему – но добавить в неё тот самый «волшебный» элемент.

В итоге должен был получиться не просто метод, а целительный коктейль, приняв который, ты вдруг озаряешься осознанием некой абсолютной (насколько это возможно) правды. И именно этот один элемент – как капля волшебного зелья – перестраивает тебя изнутри. Метод работает изнутри наружу, а не наоборот. Все отдельные техники, какими бы хорошими они ни были, работают точечно и чаще всего – временно.

Один из ключевых поворотных моментов осознания в моей жизни, служащий отличным примером – это беременность и рождение моих детей. Я вдруг ясно увидела, как ребёнок влияет на моё внутреннее состояние – независимо от моих сознательных намерений передать ему только позитивный опыт.

Это помогло снять с себя вину: я поняла, что не «испортилa» ребёнка, а стала проводником на его пути. И как только ушло чувство вины – ушли некоторые телесные симптомы, и у меня, и у детей. До этого я пробовала множество практик, направленных на работу с виной, но они не помогали, так как оседали на ментальном уровне, а чтобы случилось настоящее исцеление – нужно осознание.

Как осознание работает с точки зрения нейробиологии – неизвестно, но иногда, чтобы оно произошло, не нужно никакой терапии или техники. Порой один разговор с незнакомцем может всё изменить и жизнь вдруг меняется на «до» и «после».

Честность с самим собой – вот что имеет значение. Какими бы красивыми ни были ретриты на закате, они не приводят к осознанию. Поэтому я называю вещи своими именами – это просто посиделки у заката в компании единомышленников.

Мне нужна «настоящесть» – во всём, особенно – в терапии. И, если нет этой честности через внутреннее осознание, никакие практики не исцелят вашего внутреннего ребёнка, как сейчас модно говорить.

Будучи приверженцем трансгенерационной психологии, я поняла, что детский опыт, который в психоанализе разбирается буквально на атомы, – это всего лишь отражение более ранних установок, передающихся как эстафета от поколения к поколению.