Двое бугаев в белых халатах прервали мой мыслительный процесс, заставив покинуть скорую помощь. По широким ступеням мы поднялись наверх и миновав парадную дверь, оказались в вестибюле. После пасмурного октябрьского дня свет внутри больницы, будто скальпелем, полоснул по оголенным нервам.

Я невольно вспомнил Максима и темный подвал. Вспомнил, как профессор изучал мои зрачки под таким же ярким, проникающим светом. Не дав осмотреться, двое мужчин подхватили меня под руки и повели по коридору. Я полностью погрузился в воспоминания, не замечая внешнего мира, снова оказавшись в старом коттедже под лестницей в цокольном этаже.

– Не вижу одержимости, – сказал профессор, отводя от моих глаз яркий луч фонаря. – А ты что скажешь, Антон?

Дальше пошли неразборчивые разговоры, «эксперты паранормальных явлений» спорили, глядя на меня. Кто-то, кажется это был Игорь, говорил, что в любом случае нужно обратиться к врачу, – его бы свозить в седьмую инфекционную, – не очень уверенно настаивал он.

«Почему инфекционная? Зачем инфекционная?» – вопросы вертелись в моем мозгу, пока тело снова училось дышать и двигаться.

– Да в порядке он, – утверждал Антон. – Радужка не красная, зрачки не расширены. Самую малость, но это испуг!

– Конечно испуг, – соглашался с ним Костя.

А Максим…. Максим просто молчал.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Михаил Александрович? – обрывок воспоминаний две недели крутился в моем мозгу, силясь понять, или просто осмыслить весь этот ужас, что случился со мной.

– Как вы себя чувствуете, Сергей Петрович? – Вы еще с нами? – а вот последнего профессор, кажется, не говорил.

– Как вы себя чувствуете? – на этот раз более настойчиво, и меня бесцеремонно похлопали по плечу.

Оглядевшись, я обнаружил себя, сидящим в крохотном кабинете с белыми стенами. Напротив – с другой стороны стола – сидел молодой доктор, и смотрел на меня с сочувственной улыбкой. Его лицо показалось смутно знакомым, но ничего конкретного я вспомнить не мог.

– Где мы находимся? Что это за больница? – вопросом на вопрос ответил я.

Доктор, с бейджиком «Ларичев Евгений Петрович», оценивающе заглянул мне в глаза, взвешивая слова, прежде чем ответить. – Седьмая больница, инфекционное отделение, – после некоторой паузы проговорил он. Как вы себя чувствуете, Сергей Петрович? Вы помните, почему вас доставили к нам?

Доктор задавал стандартные вопросы, интересуясь моей группой крови, артериальным давлением, ростом, весом и вредными привычками, после чего разговор перешел на неприятную тему. В кабинет зашла худенькая медсестра и передала врачу несколько бумажных листов.

Корявый почерк полицейского протокола прыгал по страницам и колол глаза, в комнате повисло напряженное молчание. Предчувствуя, что разговор будет нелегким, я поерзал на стуле, пытаясь принять более удобную и достойную позу. Закончив читать, доктор вздохнул.

– Думаю, вы уже знаете, что здесь написано? – спросил он, опуская бумагу на стол.

– «Проснулся снаружи, на наружной стене, на карнизе семнадцатого этажа», – далее шло неразборчивое предложение. Что ж… несмотря на почерк и корявый стиль, события майор изложил верно.

– Вы не помните, как оказались ночью на карнизе семнадцатого этажа? – спросил доктор, стуча по блокноту толстой авторучкой.

– Помню, – соврал я, вспомнив видеозапись в полицейском участке. – Залез на крышу и спустился на карниз.

– С какой целью вы туда спустились? – спросил доктор, и что-то записал.

На этот вопрос не нашлось ответа, и я решил проигнорировать его. Дальше снова посыпались вопросы. Врач интересовался состоянием моего здоровья, и в первую очередь – сном. Я снова соврал, что не страдаю бессонницей, умолчал и о ночных кошмарах, две недели к ряду преследующих меня. Про провалы в памяти я ответил честно – никогда подобным недугом не страдал.