– Так вот, в чём дело, – говорю я.

– Пойми, Рен, – говорит она, – бывает так, что нужно сделать какое-то безумие в своей жизни, чтоб что-то поменять к лучшему. Сам бы ты вряд ли отважился на что-то нестандартное, но у тебя есть я.

– Спасибо тебе на этом, – говорю я. – Между нами ничего нет, помнишь?

– А что тебе нужно? Любовь? Я тебя умоляю, Рен. Через пару лет после свадьбы ты об этом и думать забудешь, согласись?

Я киваю.

– Спать мы будем так же, как и спали, – продолжает она. – К тому же, кроме меня ты ни с кем и не спишь, насколько я могу судить.

– Ну, спасибо ещё раз, чёрт тебя подери. Это удар ниже пояса.

– Прими как факт, – с издёвкой говорит Катрин.

Мы заходим внутрь. Свечи уже почти догорели. Она садится на кровать, снимает с себя рубашку и полотенце, начинает вытирать уже и так почти высохшие волосы.

– Я что-то устала, – говорит она и забирается под одеяло, – давай спать. Я не жду, что ты прямо сейчас мне что-то ответишь.

– И не собирался.

– Я же говорю, что это всего лишь идея.

– Это не идея, это хрень, – говорю я.

– Ты вполне можешь мне отказать, я пойму.

Я тушу свечи, тоже раздеваюсь и ложусь рядом. Она просит обнять её и мгновенно засыпает.

Я лежу, вглядываюсь в темноту своей маленькой комнаты, пытаюсь быстро заснуть, но не получается – мешает сплетение мыслей. Сейчас мне её предложение кажется полным бредом. Она так уверенно обо всём говорит, для неё всё так легко и естественно. Союз, от которого мы оба якобы выиграем.

Да, она хорошо ко мне относится, тут надо быть полным мудаком чтобы сомневаться в этом. Как бы там ни было, мне вполне хватает и этого. Если честно, порой ломаю-таки себе голову, кто она для меня, любовница или друг. Это оказывается сложным для меня вопросом, учитывая, что я не сделал для неё ровным счётом – ни хера.

Скажем так, я лишь человек из прошлого, который вернулся в её жизнь два года назад. Ничего серьёзного. Просто встречи, общение, иногда мне перепадает секс. По крайней мере, так это всё видится мне. И вот теперь она предлагает мне жениться на ней. Бред какой-то.

Всё чаще мне кажется, что это никогда не кончится.

Каждый день превращается в борьбу, которая портит мне настроение. Борьба за средства к существованию. Я не вижу в ней смысла. Я ни в чём уже не вижу смысла. Все усилия, которые, как мне кажется, я прилагаю, настолько напрасны, что впору опустить руки. Но что-то внутри толкает меня на ещё один бессмысленный день. День, который, как я заранее знаю, кончится в уединении. Я продолжаю чувствовать, что я один. Но обращаться за помощью я не стану. Так уж я устроен.

Сегодня обещали массовое падение звёзд с шести до девяти вечера, но даже ночью город выбрасывает в небо столько света, что я вряд ли увижу это явление. К тому же, тучи до сих пор никуда не делись. Я курю сигарету за сигаретой, гляжу на тёмное небо, и это меня немного успокаивает. Это пока единственный способ отправиться в постель с каким-то умиротворением, пусть недолгим, пусть тягостным. Воздух становится липким и тягучим. В голове переплетаются фразы, которые я обязательно должен кому-то сказать завтра, но наутро они уже стираются и теряют свою актуальность.

Директор Карлос Вейг сидит в своём большом и светлом кабинете и смотрит в монитор своего ноутбука. Его круглое лицо, грязно-жёлтого цвета, как и подобает мексиканцу, кажется сосредоточенным и напряженным. Я вижу это через стеклянную стену, на сей раз не задёрнутую жалюзи. Эта стена отделяет его от нашего общего офиса. Офиса, который спроектирован по современным стандартам разделения рабочего пространства. Этакая корпоративная псевдодоступность – ты не видишь, чем занимаются остальные, но те, кому нужно, видят, чем занимаешься ты. Кубический ад для сотни штатных сотрудников среднего класса, к которым я приник почти год назад в качестве ассистента отдела продаж. Тусклый свет над прямоугольным столом, компьютер и неудобное кресло, на котором после сидения – с девяти до пяти – ты не чувствуешь спины.