Он замирает.
Александр и Евгения оборачиваются.
И видят его.
Человека в мотоциклетной куртке.
Он стоит прямо за их спинами.
Тёмная фигура, в черном шлеме, не двигается.
Рука медленно тянется к ремешку шлема.
Щелчок. Плавное движение. Шлем снимается. И там – ничего.
Все в баре будто окаменели. Никос стоит с широко открытыми глазами, губы дрожат, но он не двигается. Александр стиснул зубы, его ладони сжаты в кулаки, но тело не слушается. Евгения медленно прижимает пальцы к столу, пытаясь найти точку опоры.
А человек в мотоциклетной куртке движется.
Медленно. Поднимает руку. Палец вытягивается, указывая прямо в грудь Никоса.
– Ты был слеп.
Голос глухой, сдавленный. Но в нем нет интонации, как будто его произносит не человек.
– Ты был глух.
Голос чуть выше.
– Ты не видел знаков, ты отвернулся.
Громче.
– Ты думаешь, что стены защитят тебя?
Александр ощущает вибрацию в груди, как если бы бас-динамик сорвался на максимум.
– Они не спасут их, Никос.
Еще громче.
– НИЧТО НЕ СПАСЕТ ИХ.
– ТВОИ ДЕТИ ВИДЕЛИ СОЛНЦЕ, НО ОНИ НЕ УВИДЯТ ЗАВТРА.
ГРОМЧЕ.
– ТВОЯ ЖЕНА СПАЛА В ЭТОЙ НОЧИ, НО ЕЁ СОН БУДЕТ ПОСЛЕДНИМ.
ГРОМЧЕ.
– ТЫ ПОТЕРЯЕШЬ ВСЕ, ЧТО ЛЮБИЛ, НИКОС.
ГРОМЧЕ.
– ТЫ ПОТЕРЯЕШЬ СЕБЯ.
Громкость достигла предела, как будто звукорежиссер выкрутил ползунок на максимум, но вдруг—
Тишина. Абсолютная. Человек с лицом-белым-пятном опускает руку.
Секунда. Другая.
Никос полз к мотоциклисту, будто ведомый какой-то силой, будто что-то внутри него уже сломалось, и не осталось ничего, кроме отчаянного «Простите меня», которое срывалось с губ.
– Прости… прости меня… я умоляю… пожалуйста…
Он нырнул головой вниз, уткнулся в чёрные сапоги незнакомца, рыдая, как ребёнок.
Александр почувствовал мороз по коже. Не от ужаса. От непонятного, липкого ощущения, что этот момент уже случился когда-то.
В голове заиграла музыка.
«Shine On You Crazy Diamond» – Pink Floyd.
Эта композиция. Медленные, тягучие гитарные аккорды. Ощущение чего-то, что давно потеряно, но всё ещё тянется за тобой сквозь время.
Евгению затошнило.
Головокружение пронзило её так резко, что она пошатнулась и упала обратно на стул.
Губы дрожали. Воздух не хотел заходить в лёгкие.
Она прошептала:
– «This is the end, my only friend, the end…»
«The End» – The Doors.
Слова сами сорвались с языка.
Будто песня знала что-то, чего они не понимали.
Человек в мотоциклетной куртке накинул шлем обратно.
Щелчок застёжки.
Его рука резко дёрнулась вниз, и он вырвал сапог из мёртвой хватки Никоса.
Пауза.
Только дыхание Никоса, рыдания, звук крови, пульсирующей в ушах у Евгении.
Мотоциклист развернулся и вышел из бара.
Дверь не хлопнула. Просто закрылась за ним.
Перед тем как сесть в машину, Никос долго отказывался.
– Нет. Я не могу вот так просто взять и переехать к вам.
– Ник… – начал Александр, но Никос покачал головой.
– Я не могу втянуть вас в это. Если этот… человек, если он появится снова? Если он найдёт меня?
– Он уже нашёл тебя, – твёрдо сказала Евгения.
Никос замер.
– Он знает, где ты живёшь. Он знает, что у тебя есть семья, – продолжила она. – Что будет, если он появится снова, но ты будешь один?
Лея тихо смотрела на мужа.
– Ник… я боюсь.
Он закрыл глаза и провёл рукой по лицу.
– Но втягивать в это вас…
– Мы и так уже в этом, – перебил Александр.
Никос молчал.
– Дети, – тихо сказала Евгения.