-  Я смотрела  возрастные  таблицы, -  вяло попыталась  я защититься от диагноза.

-  В интернет тоже  нужно ходить с умом.  Значит… учитывая, что наследственность проявилась рано,   в таких вот индивидуальных случаях  допускаются отклонения в определенном диапазоне.  Для тебя это где-то сто тридцать  на  девяносто.  Но у нас не получается держать, Зой… - расстроено помолчал он, - знаешь, какие болячки (из самых распространенных, само собой) лично я считаю самыми страшными?

-  Затрудняюсь, Паш.  Я, наверное, рак и инфаркт, а ты… - слабо улыбнулась я, пытаясь привнести в наш разговор каплю юмора:  - Может, как все мужики - эректильную дисфункцию?

-  Нет, сейчас я  серьезно,  - не повелся   доктор, - онкология  убивает  быстро или  излечивается. Инфаркт?  Опять же – или исход летальный, или человек поднимается на ноги.  Нет - сахарный диабет и артериальная  гипотензия.  Потому что они чаще других приводят  к тяжелой инвалидности, почти полной недееспособности, которая может  длиться годами.  Когда человек  всерьез мечтает о смерти, а близкие – о его уходе, как о высшем милосердии… и для себя в том числе.

-  Мама твоя?

-  И  мама тоже, -  опять  нервно потер он идеально выбритый череп, - может, потому и страшно так, что  через себя...

-  Паш,  я прониклась и  понимаю, что все  серьезно, - вздохнула я, наблюдая за капельницей: - Что там еще?

-  Держать  в рамках,  воздействуя препаратами,   не получается… - повторил он, -  при том, что ты ведешь относительно здоровый образ жизни, нет лишнего веса, и даже ушла из профессии, исключив нервотрепку.   Значит, всего этого мало и нужно зайти с другого конца. 

-  И…?  Говори уже, - поторопила я его.

-  И…  я  предлагаю менять климат, образ жизни…  мы еще поговорим об этом.  Учитывая последние события, мера необходимая становится  вполне  себе возможной.  Подумай – куда?  Чтобы не резко… резко нельзя.  Максимум – северо-запад.

-  Домой…  куда еще?  То есть - к маме, - уточнила я, и трусливо  поинтересовалась: - А ты все это наговорил мне, и так просто отпустишь?

-  Боже упаси!  - взмахнул руками Паша, - сначала приведем тебя в относительную норму.   В любом случае, станешь там на учет, я свяжусь  потом с лечащим, передам тебя с рук на руки, так сказать.  А если это Новая Руза…  то там санаторий  как раз  нужного  профиля,  а начальником мой  давний знакомый.   Можно  будет понаблюдаться  у него… хотя бы в самом начале.  Я сам с ним  свяжусь и попрошу  найти для тебя грамотного лечащего, лично проконтролировать…  Если заартачится, тогда и станем думать,  чем отблагодарить. Давно его не видел, бывает - люди ссучиваются.   Но специалист он грамотный.

   Мы помолчали.  Павел задумался, глядя в сторону окна, молчание напрягало... не договорили.  Я кашлянула.

-  Я сама хочу уехать, Паш.  Просто хотелось без  нервотрепки, насколько это возможно.  И дети уже знают.

-  Я за то, чтобы сейчас ты уехала, - кивнул он, -  вам в любом случае нужно время – остыть, подумать.  Что касается моего отношения ко всему этому, то ты спешишь… и сильно спешишь.  Витька рвется к тебе, у него скоро выход…  все равно придется  выслушать.   Но это потом… имею в виду - говорить потом, когда в тебе перекипит  все это говно.  Не сейчас.

-  А что он скажет, интересно?  «Ты все не так поняла»,  «это  не то, что ты подумала», «прекрати начинать из-за ничего»?  Что там еще говорят?  Да зашибись, Паш!  Знаешь, что  я  уже сейчас  предчувствую в процессе этого разговора?  Омерзение и скуку, Паш.   Спасибо брому?

-  Да что тебе втемяшилось? Нет тут брома! – рыкнул Пашка, переводя глаза на  систему. Из мешка, закрепленного на штативе, мерно  капала  в прозрачную  трубочку  волшебная  жидкость  неизвестного состава.  Место на сгибе локтя, где был закреплен катетер, побаливало.