Перед глазами  будто  плыло  и колыхалось  жидкое стекло, но особо гадостные ощущения потихоньку уходили.  Наверное, потому, что сейчас я не сотрясала мозг при ходьбе. Нужно  было прилечь, как велели,  но я просто не успела…  и улыбнулась с облегчением - быстро они.   Дверь распахнулась, но я не стала выглядывать из-за ширмы, не хотелось делать резких движений – только немного стихло… 

   Странно, но ко мне никто не подходил.  Вместо этого со стороны  двери донеслись характерные звуки –  тяжелое мужское дыхание, влажное  чмоканье, потом томный женский стон.  Да блиииин…  Разврат  чистой воды на  Пашкиной территории  – тихонько хмыкнула я про себя и незаметно, одним глазком, выглянула.  И…

   Мои глаза, кажется, стали  раза в три больше и полезли на лоб, но я не верила, я им просто не доверяла!  Это мой муж…  мой Витя… буквально вгрызался в рот какой-то девицы, жадно  сминая  большой ладонью женский  зад в белом халате, а второй зарываясь в ее волосы.  Его лицо, его рост, его прическа, его форма… три  большие звезды на черном поле погона, перечеркнутого  двумя золотыми просветами.

   О чем я думала? 

   Была не в состоянии...  Просто отмечала для себя все это и  смотрела, смотрела… не в силах выдавить ни звука.  И отвести  взгляд  тоже  не было сил.   Время странно растянулось и замедлилось, уши заложило, я куда-то тихо проваливалась, не чуя  рук и ног.  Мыслей не было вообще…

   Слажено и молча, не расцепляя объятий, парочка  сделала в глубь комнаты  шаг…  Виктор оторвался  от  губ  блондинки,  обегая мутным взглядом помещение  и…  увидел меня. 

   Я, кажется,  встала… нет -  почти взлетела,  не чувствуя  тела совершенно.   Только ступнями в тонких чулках успела ощутить прохладу больничного  линолеума. И будто даже рот открыла, чтобы…  что?  Заплакать, заорать?!  От резкого движения  в ушах зазвенело,  желудок сжался и сразу же резко замутило.  В глазах  потемнело… и все…

3. Глава 2

-  Паша, когда ты будешь меня выписывать?  Можешь  пока не выгонять?

-   Куда выгонять? С дуба рухнула? –  ровно поинтересовался  мой лечащий,  нервно  проводя  рукой по гладко выбритой коже головы.  Потер лоб,  поправил  полы белого халата и виновато отвел глаза.

-  У меня, вообще-то… неважные новости. Это я о твоем драгоценном  здоровье.

-  Ну, тогда ладно, - успокоилась я, расслаблено откидываясь на  подушку – значит, со стационара не выпрет.   И это хорошо.  Потому что мне нужно где-то переждать,  затаиться, как в игре в прятки.  В надежде, что тут меня не найдут, и в итоге я не проиграю, а может  даже и  «победю» - успею застукаться...  где-то так. Понятно, что совсем не смешно и похоже на  детский сад,  но уж как есть.

-  Конечно - «ладно», просто прекрасно, - проворчал   Паша, возвращаясь ко мне взглядом: - Особенно когда почти  два года вдумчиво подбираем   препараты, а на выходе – серьезный  гипертонический криз.  Ты знаешь, что в Европе недавно  пересмотрели референсные нормы АД в связи с увеличением сосудистых катастроф?  Теперь  до шестидесяти пяти действует единая, и это сто двадцать девять на восемьдесят.   В твои года  сто пятьдесят на девяносто пять  на постоянной, практически, основе, это, мягко говоря…  И скачки за двести.

-  Это редко, Паш.

-  Да…  Но тошнота,  рвота, головные боли, плывущее стекло перед глазами…   при злокачественной гипертензии всегда происходит поражение  таргетных органов.  Первичная форма опосредована  как раз  генетикой или образом жизни…  я пока не ставлю  ее тебе.  Но первый звоночек  получился очень  убедительным. Не кажется?