Это все Макс, он буквально вытолкал меня из офиса и усадил в машину, взяв обещание пробыть на этом празднике жизни минимум час, потому что «можешь бесконечно кривить рожу, а можешь сделать хоть что-то для репутации нашего бюро, в названии которого, к слову, твоя фамилия».

Поэтому я сильнее стискиваю зубы и, паркуясь у дома, больше напоминающего дворец, натягиваю на лицо дежурную улыбку. Всего лишь час. Шестьдесят минут, за которые нужно не сойти с ума.

Войти в дом, поздравить именинника, сказать пару комплиментов об интерьере, а после постараться не схватиться за стакан с виски или рюмку коньяка, потому что, кажется, только состояние тотального алкогольного опьянения поможет пережить весь этот сюр.

В руках коробка с элитным коньяком. Калугин – фанат этого крепкого напитка. Не признает ни виски, ни бурбон. Войдя в дом, оставляю презент в зоне подарков. Там куча всяких коробок и разномастных упаковок.

Прохожу дальше и сразу попадаю на какое-то чересчур цивилизованное мероприятие. На входе велком-зона с закусками и напитками. У дальней стены – музыканты, справа – щедрый фуршет, в центре небольшой танцпол, а слева – высокие столики, возле которых собираются гости.

– Тёма, вот так встреча! – тяжелая ладонь опускается на плечо. – Не думал, что ты фанат таких мероприятий, – хмыкает изрядно напившийся Макар Щеглов – мой давний клиент, которому лет пять назад я помог избежать тюрьмы. Сейчас мы снова сотрудничаем, на этот раз идет бракоразводный процесс, в котором мы пытаемся не оставить Щеглова без штанов.

– Не фанат, но долг обязывает. – Мы пожимаем друг другу руки. Я хмуро осматриваю Макара. Выглядит он так, будто решил сегодня оторваться по полной. – Я надеюсь, ты сегодня один? – лениво веду взглядом по залу, выискивая филерную брюнетку, на которых у Щеглова отточен нюх и всегда поднят член. – Праздник праздником, но до суда секс у тебя должен быть только с работой.

– Обижаешь, – закатывает глаза Макар. – Я один, совсем один. К тому же, тут сегодня и без подружек интересно, – Щеглов закидывает мне руку на плечо и наклоняется к уху. – Калугин наконец показал свету свою молоденькую жену, так все теперь пялятся на нее, – говорит уже шепотом, едва громче музыки. – Справедливости ради, там не девочка, а конфета. Мужики уже пол слюной закапали, а бабы бесятся.

– Она здесь? – удивляюсь. Взгляд медленно плывет по залу, отыскивая ту самую жену. – Говорили же, что она живет то ли в Лондоне, то ли во Франции.

– Здесь. Он весь вечер вьется над ней коршуном. Вырядил как модель, на которую только ценник повесить не хватает, и сам бесится, – Макар ядовито усмехается. – Но девочка там и правда зачетная. Ради такой и согрешить можно, – заканчивает свою тайную речь, уже выпрямляясь.

Поворачиваю голову в его сторону и набираю в грудь побольше воздуха, чтобы выдать пылкую речь о том, что если сегодня его член окажется внутри какой-нибудь красотки, я снимусь с дела, но все слова застревают в горле, потому что в дверях я замечаю светловолосую красотку в блестящем платье. Хватает трех секунд и галопом несущегося на выход из грудной клетки сердца, чтобы понять, что это Маша. Моя, блять, Маша.

Какого черта она здесь?