Делаю, как он говорит. Это не первый наш вечер в компании его друзей, но первый, когда мне отдают четкие приказы. Сомневается во мне? Чувствует, что я на пределе и в любой момент могу сломаться?

– Так-то лучше, – вторая его рука прекращает держать мои плечи. Сползает вниз по телу, сильно сжимает грудь, опускается к животу. Я начинаю дрожать. От страха и ужаса. Мне не справиться с Гришей, если он захочет большего. – Красавица моя, – бормочет, уткнувшись мне в волосы. – Трахнуть тебя надо, чтобы перестала выкрутасы бомбить, – кусает сзади за шею. – Недотраханные бабы самые безумные. Но ничего, это мы вечером исправим. Когда все уйдут, я распечатаю свой любимый подарок, – оставляет дорожку из мелких поцелуев на моем плече.

Щетина колется, болезненно трет нежную кожу. Я поджимаю губы, сдерживая рвотный позыв. Стараюсь дышать глубже. А еще – не плакать, когда ладонь Гриши накрывает мой лобок. Без лишних слов ясно, о каком подарке идет речь.

– Любимая моя девочка, что же ты такая холодная. Как фарфор, блять, – вздыхает, будто невероятно устал. Выпрямившись, вдруг отпускает, убирая руки с моего тела. А ко мне возвращается способность дышать. – У тебя пять минут, иначе опоздаем. Давай, пошла, – шлепает меня по заднице, ускоряя. – Не забудь кольцо.

Кожу жжет, и я растираю ягодицу ладонью. Смотрю на свое отражение в зеркале и запрещаю ему рыдать. Часто-часто моргаю. Глаза красные от невыплаканных слез. В горле стоит ком, мешающий проглотить горькую слюну. Вдыхаю через нос и выдыхаю ртом, буквально заставляя себя вернуться в нормальное состояние. Получается только приемлемое.

Густо крашу губы помадой, чтобы у Гриши не быбло соблазна меня поцеловать. Наношу на грудь, которую будет видно из выреза платья, хайлайтер. Это мужу тоже не нравится. Говорит, что весь потом в блестках, стоит прикоснуться, но пользоваться не запрещает – так я выгляжу привлекательнее, и все его деловые партнеры не стесняются заглядывать мне в вырез, между тем теряя бдительность и соглашаясь на все, что предлагает Гриша.

Платье тоже приходится надеть. Блестящее. В нем нужно сиять, а не глотать слезы. А еще к такому наряду должен прилагаться мужчина, для которого это платье захочется снять. И это точно не Гриша.

Не вовремя подкрадывается мысль об Артеме, который смотрел на меня с восхищением, когда я была в одном только купальнике, к слову, совершенно непримечательном и скрывающем все, что только можно.

Запрещаю себе о нем думать. Никаких плотских мыслей, Маша. Он твой адвокат, и точка, а остальное – об этом стоит забыть, потому что ничего подобного не должно повториться.

Обуваю шпильки, беру сумочку, куда складываю все самое необходимое. Мы едем в загородный дом, праздник проведем там, поэтому вещи я с собой не беру. Неприятное предчувствие заставляет сердце в груди биться чаще. Живот то и дело скручивает.

Набрасываю на плечи шубку и выхожу в прихожую, где уже ждет Гриша. Беру его под руку, мы вместе выходим на улицу. Он помогает мне сесть в машину, сам садится вперед. Никогда не ездит со мной сзади. Когда мы только начинали наши отношения, мне было странно, сейчас я радуюсь минутам уединения и молюсь, чтобы муж на празднике выпил на три-четыре рюмки коньяка больше и отключился сразу же, когда мы доберемся до спальни.

Юбилей за городом – это мудрое решение. Во-первых, можно спрятаться от прессы, сделать это легче легкого: контрольно-пропускная система в коттеджном поселке, охрана на входе в дом и в целом ни одного непроверенного лица. В некотором роде я даже восхищен Калугиным. Но с другой стороны, закрытость мероприятия может сыграть и против, особенно если возникнет спорная ситуация. В том, что она возникнет, я почему-то не сомневаюсь. Адвокатская чуйка подсказывает, что стоит развернуть машину и нестись по трассе в сторону города, а не наоборот, но я упрямо следую за навигатором, который, наконец, перестал бесоебить и начал вести меня без перескоков в ближайшие водоемы.