После водных процедур волшебница завернулась в полотенце, чтобы чуть подольше сохранить ощущение уюта. Девушка еще раз проверила заготовленное накануне платье и, помедлив, на всякий случай спрятала отложенные заранее магические мелочи в тайник – кошелечек в скрытом кармашке. Затем подошла к окну и, устремив взор в сторону моря, тихо, медленно и вдумчиво произнесла молитву в надежде, что Создатель откликнется на ее просьбы спокойного пути и благополучного исхода дела, которое возложил на нее сам Принц Туллий.

После, стараясь и вовсе не смотреть на свое отражение, Ирис привела себя в порядок, взяла ларец и спустилась в сад. Трава была еще мокрой от росы, и девушка, поежившись, как озябший птенец, с ногами забралась на скамейку, лишь бы не намочить необычные сапоги, изнутри прошитые овечьей шерстью, и широкий подол шубы, от которой пахло неизвестным зверем.

– А варежки тебе не забыли выдать? – Насмешливое шипение по старой привычке раздалось одновременно со всех сторон, совсем как пар, который, казалось, вот-вот пойдет прямо из-под жаркого меха. – На Кирзаке, как всегда, немного прохладнее, чем кажется людям.

Все рассказанное и написанное о Кирзаке оказалось либо незатейливыми домыслами глупцов, не умеющих распознать истинное великолепие, либо досадной местью тех, кто так и не смог облечь эту красоту в слова.

Ирис была ошеломлена видами острова. В смятении девушка пыталась убедить себя в том, что ей просто мерещатся отсветы подземного огня, прорывающиеся сквозь белый, до боли в глазах, снег. Высокие острые скалы, отражающие весь этот блеск, напоминали груды переломанных костей. Будто огромные костры, они стремились порвать пиками облака и возвестить о себе всему небу. Сложно было догадаться, насколько велик сам остров, но волей-неволей он представлялся грандиозным. Великое море, никогда не знающее штиля, делало его похожим на видение из сна. Снегопад не прекращался ни на секунду, а сильные внезапные порывы ветра разрывали полупрозрачную пелену.

Волшебница подозревала, что рассказы о скверной погоде здесь сильно преувеличены. Не могут же столь мощные величественные создания ютиться в таком странном для них месте. Однако, находясь здесь, Ирис только подтвердила свое предположение. Здесь не было ничего лишнего: ни на миг нельзя усомниться, что такая земля может принадлежать кому-то другому.

– Откуда здесь столько огня? Это и есть залежи хуррора? – Собственный голос показался ей чужим, как и Мярр, в мгновение преобразившийся, стоило ему коснуться земли, – теперь в глазах ящера плясал тот же негасимый огонь.

– Именно, – прошипел дракон.

Ирис трусливо сжалась. Шуба не согревала, а непривычная тяжесть меха сковывала движения, делая ее беззащитной перед любой угрозой, исходящей и от Мярра-незнакомца.

– Помнишь, вокруг Балтинии тоже все горит. Только огонь идет из глубин моря.

– Мне здесь как-то нервно… – Ирис сжала обеими руками капюшон у горла и вздрогнула от урчания пустого живота.

– Это из-за огня. Для нас – это жизнь, а на вас действует иначе: открывает вещи во всей их красе, всю суть. Хотя стоит ли бояться сокрытого внутри себя самого?

– Порой это страшнее, чем все жители Кирзака вместе взятые.

Спрятав ладони в широкие рукава, лишь бы как-то защититься от непривычного мороза, а ларец – под мышку, девушка подумала, что вот-вот потеряет сознание от всех впечатлений и ожиданий, – а ведь еще только утро, и находится она здесь от силы минут пятнадцать.

– Отведи меня к Лелайкису.

– Обычно к нему никто не торопится. – Мярр отряхнул снег с прожилок расправленных крыльев и, словно забыв о присутствии волшебницы, развернулся к восточной стороне острова.