Так говорил Мизгирь.

Тёплая вода, бьющая из скалы, имела светло-бирюзовый цвет.

Благота принялся умывать лицо и шею, размазывая безжалостную летнюю пыль. Затем набрал в ладонь воды и стал жадно пить, снова и снова подставляя пальцы под переливающиеся, словно сплетенный бисер, струи родника.

– Спасибо, – выдохнул он в поклоне, отступая и прижимаясь рукой о поросшую мхом отвесную скалу.

– Что ты делаешь?

– Кого вода запомнит на источнике, тот никогда не утонет ни в реке, ни в море, – Благота сделал осторожный шаг, стараясь не поскользнуться и не упасть в неглубокий водоём, образовавшийся под родником на камнях.

– Почему ты так в этом уверен?

Сдерживая тоскливую улыбку, Благота указал в сторону каменных ступеней, ведущих вниз, к каскадному водопаду.

– Вода из источника попадает в реку. А из реки дальше в море.

– Люди усиливают свою защиту такими странными способами.

– Разве есть в этом что-то удивительное? Мы хрупкие создания.

– Волчий корень.

– Прости, что?

– Волчий корень, легко сорвать. Но ядовита каждая часть.

Благота растерянно помолчал, подбирая слова.

– Конечно. Таким способом растение защищает свою жизнь от поедания животными и насекомыми. Прости, я слишком устал. Потерял нить разговора. Так о чём мы? О растениях?..

Он бросил взгляд на воду, ловя присутствие своего отражения. Согнулся, всматриваясь в ответное приближение мутного двойника. Провёл большим пальцем по усам, с негодованием кривя рот. Поскрёб растущую неровными островками бороду. Благоте не нравилось увиденное в воде, ведь он помнил себя не таким. Стоило привести себя в порядок. Правда избавиться от чудовищных мешков под глазами и мутного взгляда являлось делом непростым, даже если невыполнимым вовсе.

Смильяна сидела на камнях возле воды, подогнув ноги, наблюдая за его жалкими потугами растереть своё отекшее лицо и пригладить сальные волосы, топорщащиеся в разные стороны, как потрепанный веник.

– Желаешь искупаться? Или ты закончил?

– Ты останешься со мной? Только не говори, что собираешься подглядывать.

Она не ответила. Снова упорхнула своими мыслями куда-то в поднебесье.

Благота ещё раз оглядел затерянный в глухом лесу источник. Птицы, захлёбываясь пением, метались среди изумрудного томления листвы. До вечера ещё оставалось время.

Он коротко вздохнул и принялся стягивать безрукавку.

– Ты сказала, родник обладает целебными свойствами, – сняв обувь и штаны, Благота с насмешкой указал на свою культю и болтающийся рукав. – А рука отрастёт?

Благота догадывался, что тогда в его памяти вила успела вызнать про руку. О том, как он потерял её в бою в ходе рукопашной схватки. Наверняка выхватила воспоминания и о том, как лекарь усекал ему остатки выше локтя, а Благота рыдал и выл, как несправедливо обиженный ребёнок.

– Нет, – ответила Смильяна.

Благота задержал взгляд на её узких щиколотках и маленьких босых ступнях, на которых темнела прилипшая грязь. Сказание о козьих ногах с копытами у вил оказалось только выдумкой.

– Кто-то уже пытался здесь такое делать? Ну, руку или ногу прирастить обратно? Голову?..

– Нет.

– Тогда мне стоило прихватить остатки руки с собой, – он нагнулся, кладя шерстяные носки на камень. – Кто знает, может, и вышел бы толк.

Благота выпрямился. Теперь он оставался стоять в одной рубахе и подштанниках.

– Ты бы ей понравился, – внезапно сказала Смильяна.

Благота в растерянности замер, отвлекшись от разглядывания воды. Он принялся перебирать пальцами шнурок на талии.

– Не знаю, о ком ты, но любопытно узнать – что сподвигло тебя на сравнение?

Он попробовал снова вчитаться в её позу и движения, разглядеть отголоски чувств, отражающиеся на бледном лице. Впусте. Смильяна сидела неподвижно, отстранённая и недосягаемая.