– Перед твоим приходом я вспоминала ту ночь. Я всё помню, Макс, – хватая ртом воздух, прошептала женщина. – Мы тогда и представить не могли, что все его слова вскоре сбудутся и что его самого не станет.

– Маркус знал, что должно произойти, поэтому и взял с нас клятву. Удивительно, как он был дальновиден! Предвидеть, что «Мириада» станет самым опасным творением за всю историю магического мира…

– А знал ли он, сколько бед принесёт его детище? Сколько жизней она погубит? И стал бы он тогда просить нас оберегать «Мириаду»?

– Да, думаю, знал, – с тяжёлым сердцем признался Вольфганг.

Слёзы снова наполнили глаза королевы. Она была так поражена, что минуту не могла вымолвить ни слова.

– Ты в самом деле так думаешь? – звенящим от негодования и потрясения голосом переспросила она.

– Я уверен в этом! – с твёрдым убеждением ответил регент. Вольфганг славился своей выдержкой, которая в данный момент подвергалась серьёзнейшему испытанию.

Артемида прижала ладони к вискам и замотала головой, не желая в это верить. Белки глаз покраснели от слёз, и голубизна их казалась блёклой.

– Такова жизнь, Цирцея, ничего с этим не поделаешь, – сказал регент, оставаясь спокоен как всегда, но сердце его сжималось от боли и сострадания. Он не мог позволить себе быть другим, иначе она совсем расклеится. Он знал, что ничто кроме его твёрдости, оптимизма, реализма и уравновешенности не поможет ей успокоиться и принять действительность. Хотя это спокойствие поначалу всегда раздражало и выводило её из себя.

– Тебе легко говорить! Это не у тебя «Мириада» отняла всех близких! – с горечью бросила она. – Тебе не понять семей тех, кого больше нет!.. Байон Рэстлес, Деидамия Херд, Делетрикс Маккейн и ещё целые семьи, сколько их было и сколько ещё должно погибнуть?.. И даже Маркуса убила «Мириада».

Вольфганг промолчал, но в глазах отразилась боль. Последнюю фразу она произнесла с немалой долей мести и наслаждения. И он совсем не винил её за это. У неё были причины обозлиться на весь мир и на Маркуса, и на него в том числе.

– Чего ты добиваешься, пытаясь уколоть меня? – нарочито раздражённо спросил регент. – Хочешь нарушить клятву? Воля твоя! Только не требуй того же от меня! Я дал клятву человеку, который просил об этом не из прихоти, а заведомо зная то, что нам не ведомо.

– Не слишком ли ты его идеализируешь? – гневно бросила королева.

Вольфганг печально улыбнулся.

– Я мог ожидать этих слов от кого угодно, но только не от тебя, Цирцея…

Упрек, прозвучавший в его голосе, подействовал на неё отрезвляюще, как если бы её окатили ледяной водой.

– Прости! Я сказала глупость… сгоряча.

– Я так и понял, – недоверчиво произнёс регент. – Маркус был великим магом, и это неоспоримо. Мы с тобой знаем о нём то, что не оставляет в этом никаких сомнений.

– Макс, я тебя прошу, умоляю, заклинаю… – с напором затараторила Артемида. – Давай уничтожим её! Мы ведь не нуждаемся ни в ней, ни в Инвенторес. Если мы избавимся от неё, то избавимся от всех проблем…

– Довольно, Цирцея! – устало, но твёрдо одёрнул её Вольфганг. – Ты, видимо, не в себе! Как ты вообще себе это представляешь? Чего мы добьёмся уничтожением «Мириады» – беспорядков, которые повлекут за собой ещё больше смертей?

– Выходит, ты всё же знаешь Тайну?

Она больше не плакала и, уверенная в том, что он проговорился, с возбуждением ждала окончательного признания.

– Нет, не выходит! Не старайся подловить меня, Цирцея, тебе это не удастся, – терпеливо покачал головой Вольфганг и, безмятежно вздохнув, невозмутимо отчеканил. – Мне необязательно знать Тайну «Мириады», чтобы понимать, что произойдёт, если она исчезнет. Ты, верно, надеешься, что вместе с ней исчезнет и само отверстие?.. Проход в пространстве всё равно останется, и через него смогут проходить все, кому не лень.