– Это шутка?! Тебе снова назвать имена тех, кого она погубила?

– Не стоит, я прекрасно их помню. Те, кого она погубила, были ведунами или подобной им нечистью. И позволь заметить – они сами напросились. В погоне за Тайной, которую алчно желали знать любой ценой, они сами попадали в её ловушки и, как по мне, получили по заслугам. Habeat sibi!

– Кого ты называешь ведунами?! – возмутилась та. – Херд, Рэстлеса…

– Я не о них говорил, – осек её Вольфганг. – В их гибели «Мириада» виновата лишь косвенно…

– Косвенно или прямо – она и только она повинна в их гибели! – гневно заключила королева, не дав ему закончить.

– Наш разговор ходит по кругу, – закрывая тему, проговорил регент.

– Да уж, бесполезный спор, – недовольно согласилась женщина.

Вольфганг подошёл к ней, заложив руки за спину.

– А ведь я пришёл узнать, что с тобой происходит.

Артемида рассеянно захлопала глазами и нехотя призналась:

– Я просто очень устала от всего этого…

Неожиданно по всей гостиной, рассекая тишину, разлетелась звонкая трель. Из стены выскочила прозрачная птичка и поплыла к ним.

Регент и королева переглянулись.

Призрак стремительно подлетел к королеве и рассеялся туманом в её очах.

Королева облегчённо вздохнула.

– Это Мифос Джованни. Напоминание о завтрашнем начале проведения отборочного тура, – успокоила она.

– Только Сильван Джованни мог послать Мифоса, чтобы напомнить королеве о её обязанностях, – усмехнулся Вольфганг, и глаза его заискрились.

Артемида ответила ему смешком и тут же вновь посерьёзнела.

Это мимолётное оживление навеяло ностальгию. Вольфганг уже давно не слышал её смеха и скучал по прежней – весёлой и беззаботной подруге. Когда лицо её на миг осветила улыбка, у него сжалось сердце. «Сколько же несчастий свалилось на неё, – думал он. – Но она всё ещё мужественно сама правит огромным государством и весьма неплохо справляется». Как же ему хотелось избавить её от всех страданий и переживаний!

– Цирцея, – молвил он проникновенно, – хочу, чтобы ты знала: что бы ни произошло, я всегда буду рядом и всегда поддержу тебя. Не забывай об этом никогда! Знай, что можешь положиться на меня во всём.

У Артемиды снова навернулись слёзы на глаза. Она смахнула их и, улыбнувшись, с признательностью прошептала:

– Я это знаю, Макс, и всегда помню, что мой лучший друг всегда рядом. Спасибо за всё, что ты делал и делаешь для меня!

– Не благодари за это. Я бы сделал всё, чтобы ты была счастлива.

– Но это невозможно, Макс, – с безграничной грустью прошептала она.

Они молча смотрели друг на друга, пока он не прервал молчание.

– Помнишь, как сказал Маркус: «От сумы да тюрьмы не зарекайся»?

– Да, помню! И помню, что сама тогда говорила…

– Ты заслужила счастье и обязательно его обретёшь!

Глаза волшебника сияли как звёзды, а улыбка была такой тёплой, что даже самый завзятый пессимист не смог бы не поверить ему.

Королева только печально улыбнулась в ответ.

– Моё счастье забрала смерть – безвозвратно, навсегда.

Вольфганг промолчал. Что тут скажешь! Слова в этом случае не имели смысла и вряд ли могли облегчить её боль. Он ощутил неловкость, словно предчувствовал возобновление рыданий. Заметив это, королева сказала:

– Что ж, уже очень поздно… Я так устала, что больше нет сил даже разговаривать…

Колдун помедлил, словно вспоминал что-то важное.

– С тобой всё будет в порядке?

Артемида устало выдохнула и, улыбнувшись, кивнула.

Вольфганг всё ещё не торопился прощаться с ней. Он не был удовлетворён разговором, который так нисколько и не развеял его беспокойства. Ему хотелось докопаться до причины, выбившей подругу из колеи. Ничто не могло убедить его в том, что Артемиду так глубоко потрясло лишь убийство подруги, уж слишком хорошо он её знал. Королева что-то скрывала – он был убеждён в этом. Смерть Лок, несомненно, ударила по её и без того израненному потерями сердцу, но в её горечи проскальзывало и что-то другое.