Центральной проблемой культурно-исторического процесса всегда является проблема становления человека как целостной личности. Фундаментальное значение для ее решения имеет формирование культурной традиции, основу которой составляют культурные образцы (парадигмы), нашедшие конкретное воплощение в классических культурах древности. С.С. Аверинцев, характеризуя значение античной культуры, писал: «Греки создали не только свою собственную культуру – конкретную, исторически неповторимую, со своими специфическими характеристиками; одновременно они создали парадигму культуры вообще. Парадигма эта, отрешаясь от греческой «почвы» еще в эпоху эллинизма, а от обязательной связи с греческим языком – в Риме, оставалась значимой и для Средневековья, и для Ренессанса, и далее вплоть до эпохи индустриальной цивилизации»[41]. Нечто подобное произошло и с парадигмами культуры, рожденными в классическую эпоху в Индии и в Китае. Значимость культурных парадигм сохраняется и в современную эпоху, хотя она проявляется в наше время не в традиционно-рефлекторной форме, а в исторической форме, – форме культурной памяти, наличие которой является непременным условием формирования человека как целостной свободной личности.

Анализ взаимодействия традиции, рефлексии и свободы, составляющий основное содержание истории культуры, позволяет определить основные типологические формы историко-культурного процесса, сформулировать исторически обоснованное, научное понятие культуры. То есть получить целостное представление о культурном феномене как неотъемлемой части истории людей, присущем только человеку способе жизненной организации.

Где существует человек, там существует и традиция. Если человек живет среди людей, то он уже не может отрешиться от культуры, – культура придает ему форму или, напротив, уродует его, традиция захватывает его и формирует его голову и формирует члены его тела. Какова культура, насколько податлив материал, от этого зависит, каким станет человек, какой облик примет он… Философия истории идет… за звеньями цепи, за традицией, а потому это подлинная история людей, иначе все внешние события – лишь облака и пугающие нас уроды.

И.Г. Гердер

Высшая цель традиции придать развитию человечность.

Жан д´Ормессон

На всем протяжении своего существования традиция[42] воспринимается в качестве хранительницы коллективной памяти человечества. Она свидетельствует о том, что предопределило появление существа, получившего имя «человек», о его первых шагах на пути познания мира и самого себя, как сформировался наиболее адекватный его природе способ жизненной организации. На каждом новом витке своей исторической эволюции человек с необходимостью обращался к традиции – этому истоку своей социальной памяти. Человек как бы рождается вовнутрь некоей жизненной традиции[43] своего народа, своего племени, позднее (в историческом обществе) – своего сословия и т. д.

В древнейшей форме традиции – родовой – нашел отражение и закрепился в сознании людей опыт древнейшей коэволюции, появившейся в эпоху формирования homo sapiens и завершения биологической эволюции человека. В этот период человек уже осознает, хотя еще в интуитивной форме (миф), что он, как и всякое живое существо, подчиняется общему закону всего живого. Позднее формируются различные формы традиционности, в которых древняя жизненная традиция является предметом размышления. Этот процесс связан с целым рядом умственных революций, открывших культуру как предмет размышления. Восприятие традиции в первой ее форме не требует от человека каких-то особых усилий и размышлений. Как правило, люди и целые поколения задумываются об этих традиционных ценностях лишь тогда, когда возникает опасность их утраты, что повергает их в состояние растерянности и часто интуитивно ощущаемой тревоги. Восприятие второй формы социальной памяти связано с