По мере того как я частила, торопясь объяснить свой отказ от «щедрого» приложения, лицо парня каменело все больше, а глаза словно наливались кровью. И мне неожиданно стало жутко. У Пипа сделалось такое выражение лица, будто он сейчас бросится на меня и порвет в клочья. Я даже невольно попятилась и принялась неловко шарить рукой у себя за спиной в поисках подходящего оружия…

Казалось, в комнате даже воздух загустел и стало трудно дышать. Кажется, целую вечность мы с Пипом молча смотрели друг на друга. А потом сосед выдавил мертвым, сочащимся ядом голосом:

– Значит, все-таки кто-то есть. Кто-то лучше меня. А я-то идиот… Надо было маму слушать, она правду сказала, что я зря все это затеваю… Что такая, как ты, никогда не станет сидеть дома, как примерная жена…

Это было жестоко и несправедливо со стороны Пипа. Но я даже не пискнула в ответ. Может быть, я и не очень красиво повела себя, отказываясь от замужества. Но и Пип был не лучше. Если не хуже. У него точно не было права разговаривать со мной в подобном тоне. Но, кажется, в импульсивности парня была виноваты вот та горячность, несдержанность и безрассудство, которые приписывает смескам молва.

Я вздрогнула всем телом, когда безобидный парнишка-сосед вдруг с рыком вскочил и одним движением сбросил со стола на пол все, что на нем стояло, отшвырнул табурет, на котором сидел, и бросился прочь. Несколько коротких и тяжелых шагов Пипа до выхода мне почему-то показались поступью самой судьбы. А когда входная дверь с силой хрястнула об стену, мне померещилось, что этот удар что-то убил у меня в душе…

Возможно, я бы еще долго торчала у разоренного стола, таращась на осколки чашек под ногами, если бы не осознание, что через распахнутую дверь в дом может проникнуть кто угодно. Именно страх оказаться застигнутой подручными Глерна врасплох, заставил меня отлепиться от облюбованного места и пойти закрывать дверь. Однако даже в этом случае я с трудом переставляла ноги, практически ничего не соображая. Вот как за пару часов вся жизнь может пойти наперекосяк? Почему? Из-за чего?

К счастью, подручные Глерна не торопились выскакивать из засады под нашим крыльцом, хватать меня в охапку и тащить к своему патрону, как величали местные Глерна. Улица снова была пуста. Лишь соседка из дома напротив, пожилая и сваривая хаятка, шаркая, шествовала серединой улицы с привычной торбой в руке. У меня тоже имелась подобная холщовая сумка, я с ней ходила за продуктами в местный магазинчик. Если удавалось добыть свежего мяса или фруктов, я несла торбу, раздуваясь от гордости и удовольствия, с чувством демонстрируя всем желающим увидеть свою добычу. Вот и соседка сейчас шествовала так, словно одержала абсолютную победу в боях против Глерна, неся сумку осторожно, будто та была хрустальной.

– Доброго дня, танна Эджена! – машинально поприветствовала я ее, когда соседка покосилась в мою сторону. И опешила, когда хаятка шарахнулась от меня в сторону, часто-часто створяя в воздухе трясущейся рукой знак для отпугивания зла. У меня даже челюсть непроизвольно отвисла…

Проводив растерянным взглядом разом позабывшую про груз прожитых лет соседку, метнувшуюся в собственный дом так, словно ей было пятнадцать лет, я обескураженно осмотрела себя и…

Нервный смех вырвался из груди, когда я увидела у себя в правой руке зажатый нож с капающим с лезвия чем-то бордовым. Со стороны наверняка могло показаться, что я кого-то зарезала. То-то старуха от меня так убегала!

Глупое происшествие немного привело в чувство. Я поднесла лезвие к носу и понюхала, а затем и лизнула, желая узнать, чем же я испачкала нож, что меня даже сварливая хаятка испугалась. Масса на ноже слабо пахла чем-то сладковатым. Лизнув ее, я поняла, что, скорее всего, перевернула баночку с драгоценным вареньем из пиноши – ягод, очень похожих на вишню. Только крупнее и без косточки. Видимо, я нечаянно перевернула баночку, багровая густая масса попала на нож, а соседка на расстоянии приняла варенье за кровь. Ну и ладно. Потом схожу и извинюсь.